Читать Под маской скомороха - Виталий Гладкий

Праздник святого Наума, покровителя наук и грамоты, для Истомы Яковлева не задался с самого утра. Мороз крепчал, мела колючая поземка, коварный ветер, со свистом крутивший вихри по улицам Колмогор[1], так и норовил засыпать за шиворот пригоршню-другую снежного крошева, и Истома с тоской думал, что на этом его неприятности в новом учебном году только начинаются.

Первого декабря, в день Наума-грамотника, как это принято на Руси, начинался учебный год, длившийся до Пасхи, и колмогорскую детвору отдавали в обучение. Истома набирался уму-разуму у приходского дьякона Есифа, у которого учились в основном дети бояр и купцов. Едва начало светать, все семейство боярина Семена Яковлева – жена Любава, сыновья Истома (самый старший), Григорий и Найден, а также кроха дочь Млада – отправилось в церковь, где свершили молебен, испросив благословения на учебу Истомы и Грихши (Григория). После, уже дома, Семен Остафьевич приветил Есифа, угостил его, как должно, и представил дьякону Грихшу – летом ему исполнилось семь лет. В школу он шел впервые, в отличие от Истомы, которого отдали в обучение в 1461 году и которому предстояло постигать науку четвертый год.

Григорий отвесил дьякону три земных поклона, и в ответ получил столько же легких ударов плеткой по заднему месту – чтобы был послушным в обучении и почтительным к учителю. Истома лишь коварно ухмыльнулся; зная непоседливый характер братца, который на ходу подметки рвал, он был уверен, что тому придется немало откушать «березовой каши» – Есиф был скор на расправу, а розги для большей доходчивости своих наставлений распаривал в горячей воде, после чего они становились хлесткими, били больно и не ломались.

Собственно говоря, и сам Истома Яковлев не был подарком для дьякона. Сидя за столом, Есиф время от времени с подозрением поглядывал в его сторону, но Истома, который скромно стоял в сторонке вместе с младшим братом, – как-никак, смотрины – весьма искусно изображал величайшее смирение вперемешку с почтением, во что учитель совершенно не верил. Уж он-то знал, что боярский отпрыск чрезвычайно шаловлив, увертлив и быстр, как куница, и обладает несомненным талантом лицедея, за что был порот много раз, да все бестолку.