Это
вторая книга цикла. Первая называется «Стеклянная княжна».
Я всегда хотела быть похожей на небесную богиню: держать в
руках ниточки, за которые можно дергать и двигать — хотя бы саму себя.
Слабость в этой жизни слишком дорого обходится. Но сердце ныло отчетливо и
приводило к новой мысли — сила тоже имеет свою цену. Нельзя дернуть за
нитку даже себя, чтобы при этом вся вселенная не изменилась. За все приходится
платить, и если не платишь сам, то заплатит кто-нибудь другой. Он будет
вынужден, таким образом мир возвращается к привычной гармонии, уравновешивает
количество даров и наказаний. Я увернулась от ужасного старого демона, дала
своим родным возможность действовать открыто, тем самым сильно разозлила
Зохара, а Марита просто подвернулась ему под руку — теперь она заплатит за
все мои решения и даже за высокомерный взгляд моего нового жениха, Майера Сао.
Великий князь Седьмой Окраины не умеет долго пребывать в дурном настроении, он
знает тысячу способов доставить себе радость. И ни один из этих способов
нормальному человеку не понравится. Зохар Рокка — целостный в своей
жестокости, неповторимый в отсутствии щепетильности и сострадания.
Для начала нужно было очнуться и хоть что-то
предпринять — вернуть Мариту обратно, а после уже думать, что делать
дальше. И потому я уже в десятый раз повторяла, обращаясь к Элвину:
— Вы — сын императора! Вы точно можете ее
вызволить. Объявите ее кем угодно, только спасите от этой участи. Умоляю о
сострадании! Я буду валяться у вас в ногах, пока вы не согласитесь!
Упала на колени, но милорд Ео почти нервно схватил меня за
плечо и вздернул вверх. Хотя голос его звучал по-прежнему без лишних эмоций:
— Я уже объяснял, княжна: подобным образом может
выбраться только одна из вас. Иначе такой жест будет воспринят как оскорбление.
— Так нанесите ему оскорбление, милорд!
— закричала я. — Неужели вам самому ее не жаль?
— Жаль. Но политика не имеет ничего общего с жалостью.
Седьмая Окраина — очень большая и сильная территория. Империи не нужен
такой враг.
И преспокойно пошел в столовый зал, за ним потянулись и
остальные шелле. А ведь я это за ними и раньше замечала: равнодушие, которое
включалось и выключалось по их желанию. Меня с самого начала нашего знакомства
это потрясло, но за несколько месяцев я будто привыкла, приспособилась,
признала за ними право быть именно такими: необъяснимыми в проявлении чувств и
поступках с точки зрения обычного человека. Но когда ситуация настолько
вопиющая, то подобное равнодушие убивает. Однако я уже не знала, что сказать,
кому и чем угрожать, на кого заорать в полную глотку, чтобы уже добиться
своего.
