Когда я открыл глаза, то долго (как мне казалось) всматривался в
размытое пятно на… потолке? Смахивало оно на пятно в моей квартире
из прошлой жизни. Где-то год назад, как бы знаменуя последний год
моей жизни в двадцать первом веке, меня залили квартиранты этажом
выше. Не сильно, но достаточно, чтобы в углу, на шве между стыками
плит, расползлась плесень. По-хорошему, ее надо было убрать сразу
же, дела-то там было — на полчаса край, но все как-то руки не
доходили, и этот период реабилитации после жуткой травмы совсем
выбил из колеи, не оставил ни капли сил. Да и после смерти близких
у меня не было ни малейшего желания приводить в порядок не только
квартиру, но и всю свою дальнейшую жизнь.
Я хорошенько зажмурился, пытаясь навести резкость на картинку.
На секунду мелькнула мысль — неужели вся эта история с Римом
оказалась обычным сном? Куда ночь, туда и сон, или как там говорят?
И вот снова моя квартира с тем самым пятном. От этой мысли стало не
по себе.
Вся эта история стала глотком свежего воздуха, и да, мне было
гораздо лучше в Риме, чем в той жизни. По крайней мере, образца
последних её месяцев.
Но вслед за зрением вернулись обоняние, осязание и слух. И я
отчетливо почувствовал въедливый запах плесени и гнили. Ощутил, что
лежу на чем-то твердом и мокро-липком, настолько, что промокла…
туника-таки, а не пижама и не пиджак. Ну и окончательно я понял,
что все дороги ведут в Рим, когда услышал латынь.
— Сушите весла, кому говорю, нелюди! — проскрежетали сиплым
голосом.
Следом включился вестибулярный аппарат, я почувствовал
остаточное головокружение и покачивание на морских волнах. Фу-у-ух,
слава богу, я… дома!
Я приподнял голову и первым делом увидел, что у меня на груди
сидит крупная такая крыска, размером побольше котёнка.
Крыса важно держала в передних лапках кусок лепешки и с
интересом смотрела на меня, ничуть не боясь. Здоровая такая и
наверняка заразная.
— Пошла вон, — прошипел я.
Крыса нехотя и даже как-то вальяжно сошла с моей груди, не
выпуская кусочек недоеденной лепешки. Далеко не убежала, правда.
Чья-то сандалия накрыла грызуна сверху своей подошвой. Животное
пискнуло, замерло, а кусочек лепешки выпал из ее лапок. Передо мной
вырос сгорбленный мужичок с большой бородавкой над деловой бровью.
Он нагнулся, брезгливо поднял крысу за хвост.
