Замечательная новость: в Дании и Швеции, где давно уже запрещено прилюдное курение, теперь дискутируется вопрос о запрете на употребление в общественных местах сильнопахнущих парфюмерных средств. Права астматиков, аллергиков и просто граждан с чувствительным обонянием должны быть соблюдены.
Я вот думаю: хотела бы я жить в стране, где законодательно запрещены сильные запахи? Да мечтала бы. Этот закон – он для меня, в моих интересах. Я никогда не сажусь в машины, где висит мерзкая штучка, так называемый «ароматизатор воздуха в салоне», а если приходится – страдаю, вплоть до требования аварийной остановки. И я совершенно понимаю своего папу, для которого «женщина, которая душится Маже Нуар» означает крайнюю степень отвращения. При виде баллонов-спреев у меня подкатывает тошнота и начинают слезиться глаза. При виде, подчеркиваю, даже не при запахе. А просто у меня тяжелая биография – отношения с парфюмами никогда не складывались. В восьмом классе я пришла в гости к однокласснице, у нее мама работала акушером-гинекологом, и я ухитрилась пролить на их бархатный диван огромный флакон шикарных духов Clemat, подарок благодарной пациентки. Крепчайшим шипром отчаянно пах престарелый родственник, который норовил при каждом случае прижать меня к себе самым возмутительным образом. А на заре первой беременности (я даже об этом точно не знала, думала, что тошнит от жары) мне пришлось пользоваться одной ванной комнатой с женщиной, которая каждый раз густо-густо забрызгивала помещение дезодорантом и лаком для волос – уэээээээээ. Как выяснилось, она в этой ванной тайком покуривала, а патриархальный муж не должен был знать. Интересно, о чем еще ее муж не догадывался. Не удивлюсь, если эта красавица – типичная южнорусская Катерина Медичи – впоследствии подсунула ему отравленных грибков: женщина, способная маскировать сигаретный дым лаком для волос, способна, в принципе, на любое преступление. Хотя и личность тихушника-мужа, который держал жену в такой строгости, тоже, знаете ли, вызывает… Ну, послушайте. Я правда очень не люблю сильные и ядовитые запахи. От табачного дыма у меня болит голова, и токсикозоподобная реакция на парфюмированные дезодоранты и лаки-спреи осталась, похоже, на всю жизнь. Я искренне ненавижу людей, которые регулярно закидывают лестницу в моем подъезде белыми вонючими окурками. Я бы тайно радовалась, если б кто-то искоренил не только Маже Нуар и Олд Спайс, но и радио «Шансон», электропилы, газонокосилки и кофейные машины. И пенопласт! Как многих неврастеников, меня до дрожи мучает скрип пенопласта. Однажды я с трудом сдержалась, чтобы не прибить чужого ребенка, который крутился вокруг, когда я гуляла с коляской, и упорно рисовал на тротуаре кресты и стрелки куском крошащегося пенопласта – мерзкого, визжащего, страшно даже вспомнить, до сих пор сводит зубы… Если уж говорить всю правду, сильный ветер тоже плохо действует на мои нервы. Возможно, мне надо принимать бром или лечиться электричеством. Но я все же отдаю себе отчет в том, что не существует способа законодательно запретить ветер. И чем больше я думаю об этом, тем больше понимаю: законодательно запретить запахи невозможно тоже. И не знаю, каких препятствий тут больше – этико-моральных или чисто технических.
