Гай Франциско Антарес. Неприметная поляна неподалеку от
тракта.
Кожа горит огнем, во рту сухость, глаза щиплет соленый, едкий
пот вперемешку со слезами. Мимо несется Рендел — командир второй
бригады и по совместительству мой зам. Судя по всему, бывший...
Черное лицо, мертвый взгляд, резкие, рваные движения, не
свойственные человеку.
Хрипит и пытается содрать латный шлем Мишель Леонард, рыцарь
личной гвардии герцога Нордари. В его начищенной кирасе замечаю
свое отражение. На меня смотрит бледный до синевы, с резкими
осунувшимися чертами лица незнакомец. Еще несколько секунд назад
там бы отражался пышущий жизнью черноволосый молодой парень. За
волосы особенно обидно, они всегда были предметом моей гордости:
густые, непослушные, расплескавшиеся по плечам, частично затянутые
в хвост на затылке... Сейчас они белели мертвой, безжизненной
соломой.
Куда ни глянь, везде мертвецы или активно стремящиеся стать ими
агонизирующие люди. Одна только мисс Лайона Паттерн, словно поспать
прилегла, тихо, мирно посапывает у кареты герцога. Очевидно, кто-то
в суматохе приложил её по голове окованной бронзой дверцей. Надо
сказать, что это пошло ей на пользу. И не только потому, что ей
давненько стоило прописать чем-нибудь тяжелым по ее белокурым
кудряшкам... Находясь в бессознательном состоянии, она, видимо,
меньше прочих надышалась вырвавшейся из аванпоста древних
отравой.
Вероятный фактор. И потому сейчас я дышу через раз. Стараясь
успокоить пульс, надеюсь, что окутавший всё вокруг на несколько
сотен метров желтый туман унесет случайным порывом ветра. Слабая
надежда. Но бежать в попытке вырваться с этой «поляны смерти» —
идея еще более безнадежная. Испуганные паникой лошади лежали
замертво почерневшими мумиями в полусотне метров отсюда. Самые
прыткие из людей преодолели немногим более тридцати. Движенье —
смерть.
Второе, что приходит на ум, — это возраст. Лицо всё той же
семнадцатилетней Лайоны хоть и начало терять румянец, однако не шло
ни в какое сравнение с гримасой пожилого герцога. Не делая резких
движений, он тем не менее тихонько поскуливал на своем переносном
троне. Высушенная сейчас, недавно огромная харя свисает с черепа
омерзительными лоскутами. Будто сама жизнь покидает его тело…
Жизнь… Старость… Смерть... Разложение… Похоже. Только последнее
с предпоследним поменялись местами. Люди, оставаясь в сознании,
интенсивно гниют заживо. И как же победить смерть, если ее цепкий
хват уже ощущается на твоей шее? Догадка была внезапной —
«амброзия»!
