Старинный зал, вмещающий в себя бесконечные полки со свитками древних знаний и Законов Святых с громадным Колодцем Времени в его центре был практически погружен во мрак. Освещенным он был лишь у его входа светочем, способным осветить небольшую комнату, но не этот тысячелетний Храм Первых Королей.
У Колодца едва заметна была фигура высокого мужчины в белом свободном одеянии до пят, и лишь по одежде можно было определить, что он стоит здесь и вглядывается в темные бездны таинственного колодца. Поэтому вошедшая женщина в черном плаще с капюшоном, закрывавшем ее голову и часть лица сразу определила во тьме местонахождение человека. Она тихо пошла к нему, но приблизившись на два метра, стала, будто в нерешительности и затаила дыхание.
– Мирана, коль явилась, не стой за спиной, я не люблю этого.– голос мужчины, поражавший силой, эхом разнесся по залу.
– Мне показалось, ты будущее зришь, не хотела мешать.– ответила, будто пропела женщина мелодичным и приятным голосом, а затем сняла свой капюшон.
– Этот колодец давно не показывает будущее, принцесса. Оно так печально, что даже колодец понимает суть – видом тем не стоит осквернять святое место.
– Ты смотришь в этот колодец каждый день часами, что хочешь ты увидеть в его недрах, Король Великий?
– Хочу я прошлое узреть и понять где я тогда осечку дал, что так все произошло.
В голосе его едва слышалась печаль, а Мирана что-то сказать хотела, уже улыбнувшись своей спокойной и женственной улыбкой, но через миг передумала. Спустя минуту однако она решилась:
– Здесь нет твоей вины, Великий.
– Тогда вина, сказать ты хочешь, на людях? – спросил, задумчиво, не оборачиваясь – Мне следовало Восточной Династии поверить, которая дорогою Колодца Времени мной отправлена в Тишь?
Он не ждал от нее ответа, поэтому она не стала отвечать, и воцарилось недолгое молчание.
– Ты вызывал меня, – напомнила женщина, принявшись рассматривать своды Храма Времени, украшенные чудными узорами и уходящие ввысь и конца которым не было видно. Купол где-то над Колодцем Времени находился, и даже при более хорошем освещении его было не разобрать.
Мужчина резко обернулся и знак Древа Жизни на его благородном лбу окрасился золотом и осветил гостью. Она молода была и прекрасна, как распустившаяся летняя лилия.
