Глава первая, в которой я умираю в своем старом мире обычным
физруком, возрождаюсь в новом мире цельным профессором и имею
весьма содержательную беседу с директором!
- Толя, давай, тяни.
- Не возражаю.
- Ну, вздрогнули.
- Первый пошел!
Такой обстоятельный и плодотворный диалог у нас происходил с
Виктором Андреевичем, учителем трудов и черчения, далеко не в
первый раз. Постоянным было одно - место встречи. Которое изменить
было нельзя. Скрытое деревянной ширмой от основного класса, и
представляющее собой подсобку для хранения инструментов, всяческих
материальных заготовок, учебных пособий и прочего хлама. Очень
удобный закуток, скажу я вам. Ни окон, ни лишних глаз, одна
находящаяся под бдительным контролем дверь. А сколько тут было
выпито прекрасных напитков и проведено серьёзных мужских
разговоров, и не счесть!
Вот и сейчас, пользуясь выпавшей оказией, мы с Андреичем весьма
вольготно расположились на двух стульях от парт, поставив меж собой
деревянный ящик от щеток для металла, заставленный закуской, и
наслаждались компанией друг друга и благородным напитком
водкой.
Я опрокинул стаканчик, блажено зажмурился, взял с
импровизированного столика кусочек ржаного хлеба, щедро намазанный
плавленным сыром, положил сверху шпротину, посыпал нарезанным
лучком и оправил вслед за водкой. С наслаждением зажевал и аж
пустил слюну. Вкуснота!
- Теплая, зараза, - чуть поморщился Виктор Андреич, закусывая
ломтиком соленого огурца. - Середина сентября, а теплынь стоит, не
передать.
- Нормалек, - флегматично отозвался я, подставляя стаканчик. -
Начисляй, Андреич.
- Принимай.
Сказано - сделано. Выпив по второй, мы пришли в еще более
благостное расположение духа и заговорили о политике.
- Ты за кого хоть голосовал на последних выборах? - Виктор
Андреич, в сером костюме и круглых очках, благородной лысиной и
оставшимися седыми волосами напоминая вождя мирового пролетариата,
отрезал кругляш варенки.
- За Жирика.
Я бросил в рот кусок колбасы, а Андреич от изумления аж
закашлялся. Пришлось приложить свой твердый кулак к его сухопарой
спине. Он с натугой выдавил:
- Так он же помер!
Я назидательно ткнул в него пальцем.
- Но дело его живёт! За то и выпьем. Начисляй.
- За такое и не грех, Толян.
Мы впили и по третьей. А что? Имеем право. Как ни крути, мы чуть
ли не единственные мужики в нашей школе. На том и стоим. Вот
прежняя директриса это отлично понимала. С уважением относилась. И
к Андреичу, и ко мне. Я, бывало, даже подменял историчку. Язык у
меня был подвешен. А книг я прочел не меньше, чем выпил за свою
жизнь. Вот с новой главой школы у меня отношения не ладились.
Даниловна то была теткой старой закалки. Пока не покинула нас, уйдя
не в мир иной, но на пенсион. Новая директриса, поднявшись из
простой географички, перескочив завуча, до главы школы,
достоинствами старой похвастать не могла. Молодая была ишо.
Особливо по сравнению с такими матерыми зубами как мы с Витьком. И
взгляды на жизнь, а так же планы, имела уж больно современные, куда
такие динозавры, как мы, явно не вписывались
