Отдых на турбазе после турнира получился отменный. Это было
настоящее, искреннее веселье, причем без капли алкоголя, не говоря
уже о каких-либо других «вспомогательных средствах». Да их и не
могло быть, даже если кто-нибудь рискнул бы пронести что-то с
собой: неусыпный взор Григория Семеновича мы чувствовали на себе
круглосуточно. Впрочем, это было скорее отеческой заботой, а не
дисциплиной надсмотрщика, поэтому этот легкий контроль никого не
напрягал. Время от времени кто-то из нас просто шел и ложился спать
на пару часов — и это тоже можно было понять: турнир вытащил из нас
много сил.
Конечно, самым приятным во всем этом лично для меня было то, что
я оказался в центре внимания. Никто не ожидал, что я и Бабушкин
возьмем этот турнир. Скажу честно — даже у меня не было в этом
полной уверенности. Все-таки первое серьезное выступление — дебют,
как-никак. А потому и динамовцы были в хорошем смысле слова в шоке
от такого. Бабушкина, несмотря ни на что, знали давно. И хотя в
последнее время его вспоминали в основном в связи с его загулами и
пропусками тренировок, тем не менее в спортивном смысле он
ассоциировался с крепким, практически чемпионским уровнем. Другими
словами, фразу «Денис выиграл» динамовцы просто вспомнили. А вот
слова «Миша победил» им теперь придется заучить.
— Эх, молодежь, завидую я вам, — довольно крякнул Григорий
Семенович, когда все мы собрались на вечерние посиделки после
ужина. Погода была уже прохладной, но в то же время это была та
самая «пушкинская» осенняя пора, когда воздух необычайно чист, и
одно удовольствие в погожий день прогуляться где-нибудь на природе.
— У вас теперь столько возможностей! Нам в ваши годы такого и не
снилось даже!
— Чего же вам такого не снилось, Григорий Семенович? — спросил
Лева, который к этому моменту уже зафиксировал свою ногу, отметился
у всех нужных врачей и теперь ему оставалось только ждать, пока его
ступня восстановится. А на базу его пригласили вместе со всеми —
как выразился тренер, если товарищ заболел, это еще не повод
оставлять коллектив без него, а его — без коллектива.
— Да много чего, Лев, — откликнулся Григорий Семенович. —
Годы-то какие были? Послевоенные, сложные! Нам ведь в то время
приходилось, помимо зала, еще идти куда-нибудь впахивать — на завод
там, или в колхозе, это уж кто где жил. А вечером еще в школу
рабочей молодежи, чтобы знания не упускать и без образования не
остаться. И вот так набегаешься за день, натрудишься — приползаешь
в общагу, в голове только одно: до койки бы добраться! Только
головой к подушке прикоснешься — уже дрыхнешь так, что танком не
разбудишь! А ведь, между прочим, весь быт — готовка там, стирка,
уборка — тоже на тебе, у нас никаких работников приставлено не
было! Вот и попробуйте в таком ритме позаниматься да
потренироваться. Да еще не так, чтобы на физкультуре через
пень-колоду зачет сдать, а чтобы разряд получить, а то и мастера
спорта! А ведь и тренировались, и получали, и чемпионство
завоевывали! — Григорий Семенович мечтательно посмотрел вдаль. —
Двужильные мы какие-то были, что ли, сам теперь не понимаю…
