Андрея Порубова освободили майским утром, в половине девятого.
– До скорой встречи, – напутствовал его офицер, выдавая справку об освобождении.
– Не дождетесь, гражданин начальник, – недобро зыркнул Андрей.
За вахтой ИТУ его никто не ждал. Впрочем, Порубов и сам знал, что встречающих не будет.
Солнце светило по-праздничному. Свежая весенняя зелень ласкала глаз, в блестящих лужах отражалось бездонное голубое небо, однако возвращаться в мир, с которым Андрей расстался на целых три года, было не так-то просто. Недавний зэк вступал в него с явной опаской. Отошел на несколько метров от вахты, вдохнул полной грудью свежий воздух и несколько минут постоял, чтобы хоть немного свыкнуться со свободой.
Сидящие в луже голуби поднялись от наехавшего грузовика, шумно пролетели над самой головой. Андрей проводил их долгим прищуренным взглядом, пересчитал мелочь и двинулся к автобусной остановке.
Спустя полтора часа он уже выходил из здания вокзала с билетом в руках. Наткнулся глазами на уличный таксофон, нащупал в кармане телефонную карточку и задумался: звонить матери или нет? С одной стороны, хотелось ее обрадовать – мол, сынок уже «на свободе с чистой совестью», но с другой – совершенно не хотелось напрягать: ведь мать наверняка бросит все дела и встанет у плиты, чтобы накрыть на стол. Неизвестно, есть ли у нее теперь деньги, да и со здоровьем у мамы последнее время неважно…
Андрей уселся на лавку рядом с зеркальной витриной и взглянул на свое отражение. По-арестантски стриженные волосы, напряженный взгляд, тонкая сеть морщинок вокруг глаз. Он выглядел куда старше своих двадцати пяти. Оно и неудивительно: строгий режим еще никому не прибавил здоровья.
– На моря бы какие съездить, – пробормотал Порубов, – отдохнуть, позагорать, с девчонками побарахтаться…
Через два часа пассажирский поезд, извиваясь на путях темно-зеленой гусеницей, медленно отчалил от платформы. За немытыми окнами проплыло обшарпанное здание вокзала, кирпичные пакгаузы, унылые бетонные заборы, обрисованные фаллической графикой и нецензурными комментариями.
Андрей растянулся на нижней полке и тут же поймал себя на мысли, что полка эта куда комфортнее зоновского шконаря. Смежил веки и сам не заметил, как заснул…
На зону Андрей как раз и пошел потому, что заступился за маму. Дело было таким же погожим майским днем, как и теперь. Они возвращались из поликлиники – мать чувствовала себя неважно, просила проводить. У ресторана «Золотой петушок» к ним подошли двое нетрезвых ментов из ППС: старлей и прапорщик. Старлей потребовал документы, а прапорщик – вывернуть карманы. Правоохранители явно искали бабла для продолжения банкета и потому цеплялись к вечерним прохожим.
