Глава 1. Монолог рядом с издохшим верблюдом
Доводилось ли кому-нибудь из вас, уважаемые потребители чтива, сиживать посреди раскаленной пустыни рядом с вашим верблюдом, который издох, так и доставив вас до спасительной воды?
Доводилось ли вам, получив дротиком в затылок от настигающих всадников Кесаря, потерять сознание, но не упасть с вашего, бегущего трусцой престарелого транспортного средства по кличке Тмеребо, а вцепившись ему в шерсть оцепеневшими пальцами, так и следовать вместе с ним по раскаленным пескам Кара-Юла, волочась по песку ногами, до того самого места, где и издох ваш любимый верблюд, так и не доставив вас до спасительной воды?
Вряд ли, о достопочтеннейший мой друг, вам доводилось в вашей вполне безвкусной, пресной жизни испытать такую ситуацию, потому, что если бы она коснулась вас крилами смерти, то и читать сейчас вы бы это не могли. Не так ли?
Да, так. Все так. Я сидел посреди жгучих песков Кара-Юла, в самом сердце пустыни, которую любил и ненавидел, и вязкие мысли, медленно проникая через еще слишком узкие после потери сознания каналы, постепенно обретали в моей голове форму того уровня правды, про который не стыдно сказать, что это есть конец всему. Но и этот уровень правды о возникшей вокруг меня жизненной ситуации, не вызвал у меня никакого страха, потому что я всё еще пребывал в полубреду после ранения в затылок.
Солнце нещадно палило мою тупую голову, старый вязаный свитер – ее подарок на годовщину наших отношений, – промок от пота, и у меня сильно болело в области затылка. Проведя ладонью по нему, я убедился в том, что кровь на огромной шишке уже запеклась и перестала течь, что само по себе было неплохо. Глаза мои были забиты песком, который скрипел и на зубах. Потому что это место, где мы сейчас оказались, состояло из самого мелкого песка, который вообще существует в природе. Из самого гадкого песка, ослепительно белого, как снега Антарктики, легкого, словно лебединый пух и летучего, как придорожный глинозем. Достаточно было простого ветерка, и все вокруг теряло контуры, цвета, яркость. Все вокруг становилось песочно-воздушной кашей, проникающей везде, от которой нет никакого спасения. Отчасти это и объясняло то, почему у меня болели глаза, свербило в носу и мучительно хотелось кашлять.
