Мне стоило огромных усилий, чтобы не убить хренов на месте.
Секундное удовольствие поставит под угрозу весь план, чего я никак
не мог себе позволить. Пришлось сдержаться и чуть ли не силой
опустить голову, прикрывшись посиневшими руками.
Секундное замешательство полицейских превратилось в новый прилив
злости. Я ничего не предпринимал, и меня снова повалили на пол и
избивали ногами. На всякий случай создал барьер вокруг головы,
чтобы случайно не проломили череп, а так был в полном их
распоряжении. Следователь постоянно кричал и брызгал слюной:
— Пиши заявление, сука, что с тобой ничего не делали! И на
камеру расскажи, как тебе здесь хорошо! На, получай, урод! Рылом не
вышел нам угрожать!
Мне быстро надоело слушать однообразные угрозы, и я вновь
имитировал потерю сознания, перенёсшись в персональное
пространство. Система сообщила, что меня несколько раз попытались
разбудить, облили ледяной водой и снова ушли. Ничего, пускай
развлекаются, пока могут. Скоро должен приземлиться самолёт с моим
адвокатом, и тогда им станет гораздо веселее.
Через какое-то время пришлось вернуться — Легион сообщил о
вмешательстве. С трудом разлепив глаза, заметил перепуганного
полицейского и мужчину в зелёном халате со светящимися руками.
Понятно, прислали целителя, чтобы скрыл следы побоев. Ну удачи ему,
я сразу приказал нанороботам выстроить между нами непроницаемый
барьер. Несколько минут играли с ним в гляделки, покуда он наконец
не сдался:
— У меня не получается, впервые на моей памяти больной
сопротивляется лечению!
— Ничего не хочу слышать! Немедленно приведи его в нормальный
вид, или я тебя сгною в… Здравия желаю, ваше благородие!
Побледневшего следователя оттеснило могучее плечо. В и так
небольшой камере сразу стало тесно — весь вход загородил широкий
мужик с впечатляющими седыми усами. Полицейская форма со знаками
отличия полковника с трудом держалась на накачанном теле, казалось,
стоит ему напрячься — и железные пуговицы с выбитыми на них
двуглавыми орлами разлетятся во все стороны.
— Господин полковник, вы всё неправильно поняли! Он сам себя
избил, чтобы…
— Молчать! — рявкнул на следователя офицер и обратился к кому-то
за своей спиной. — Чего встали? Идиота арестовать, задержанного
вывести.
Окинув меня равнодушным взглядом, полковник вышел, уступая
дорогу парочке гвардейских сержантов. Я с большим удовольствием
наблюдал, как они грубо заломали поникшего следователя и нацепили
на него наручники. Меня подняли с пола, попытались отряхнуть,
вызвав новую вспышку боли, и помогли выйти в коридор.
