На многих дорогах Великого Инза, особенно его окраинных княжеств
и экзархатов, нынче было неспокойно. Разбойники множились, как мыши
в амбаре у нерадивого хозяина. Вот и эту дорогу в поросших лесом
горах тоже стерегла пара лихих людей.
– Брат, путник идёт! – с такими словами прибежал Чунта Второй,
стоявший на посту, к Чунте Первому. Тот сидел у костерка на
прогалине в стороне от дороги, и ощипывал на суп пойманного с утра
пернатого прыгуна.– По всему видать, богатый путник! Одежда вся
цветастая, красная с синим, а за собой вёдёт странное животное,
навроде безрогой антилопы. А идёт один, без слуг и охраны.
– Богатый, говоришь? – спросил Чунта Первый, поднимаясь с
брёвна, на котором сидел и стряхивая с себя пух с перьями. – Никак
этот богатый человек решил поделиться своим богатством с бедными
нами?
Заржав с собственных слов, он взялся за длинный меч.
Надо сказать, выглядели братья Чунта как и пристало разбойникам:
высокие, крепкие, жилистые, загорелые, косматые, украшенные шрамами
и цветастыми татуировками, в дорогих, но грязных и потрёпанных
штанах с куртками. Обычно им достаточно было выйти на дорогу, как
путник уже лез за кошельком, в надежде разменять его на собственную
жизнь. Даже если не разбирался в том, что их татуировки значили, и
не сразу признавал в братьях дваждырождённых
Но сегодня всё пошло наперекосяк. Когда путник только огибал
крутую скалу и подходил к расположенному за ней удобному месту для
засады, он казался обычным человеком, пусть даже высоким и худым, с
осанкой бойца и мечом на поясе. Но стоило братьям сделать первый
шаг к дороге, как он остановился. И поглядел прямо в их
сторону.
Одежда его была инзийской, с иголочки, даже запылиться не
успела, но лицо выдавало в нём чужеземца. Было оно ещё более
загорелым и обветренным, чем у
братьев-разбойников, но с чересчур длинным носом и слишком тяжёлым
подбородком для урождённого инзийца. К тому же, путник носил
длинные усы, но стриг свои чёрные волосы и брил бороду – редкая
мода в этих местах.
Братья не сговариваясь укрылись за стволами ближайших деревьев и
замерли. Не столько их глаза, сколько инстинкты, сообщили им –
чужеземец тоже был дваждырождённым, причём дваждырождённым большой
силы. Оба Чунты были лишь на ступени Детства – ну подумаешь,
достаточно силы, выносливости и ловкости, чтобы лишь очень немногие
из обычных людей могли с ними поспорить, великолепные боевые навыки
и рефлексы, да сверхъестественная живучесть. Это же человек…
неужели ступень Молодости? Сейчас братья чувствовали себя как пара
тигров, которые решили было поймать собаку себе на обед, да та
вдруг обернулась императорским псом, полутора саженей в холке.
