1. Пролог
Несколько месяцев назад
Операция провалилась.
Полковник понимал это так же отчетливо, как и то, что виноват в этом лишь он один. Нельзя было доверять Герману и самому все проверить. Но нет же! Ненависть и жажда мести ослепили его окончательно, он поддался на эмоции, чего никак нельзя было допускать, и просчитался.
В доме находились заложники.
Маленькая девочка и ее мать.
Черт!
Почему он не продумал этот вариант с самого начала?!
Тимофей выругался сквозь зубы и, скрепя сердцем, согласился на предложение Гордеева – своего злейшего врага.
Он позволит ему уйти. Снова.
Вскинув голову, мужчина врезался взглядом в то самое окно, за которым секунду назад мелькнуло и тут же исчезло заплаканное детское личико.
Снова внутри разлилось удушливое чувство беспомощности. Дыхание сперло, будто в глотку ржавые гвозди затолкали.
Чернов поморщился и сжал в руке рацию, кроша ее в щепки.
Он ведь никогда раньше так не ошибался! Шел напролом, башкой пробивая преграды. Звание полковника просто так не дается, как и уважение, которым он пользовался в определенных кругах. Но это не помогло ему спасти любимых. Единственных, нереально дорогие его сердцу людей он защитить не смог...
Потерял.
И уже никогда не найдет.
Они остались только в его памяти, в кровавых-сладких воспоминаниях, которые травили душу каждый чертов день, не давая забыть.
Их образы до сих пор маячат перед глазами, дразнят и сразу же исчезают во тьме, стоит ему протянуть руку.
Этот мрак поглощает его с каждым днем, сжирает изнутри, уничтожая по капле все светлое, что когда-то было в прошлом.
Он – часть его.
Другая сторона Полковника.
Его новая сущность и новое «Я».
Он и есть Полковник.
Таким он теперь будет всегда!
Пока смерть не завершит начатое дело и выбьет из него последние крохи света...
Тимофей проводил машину долгим уничтожающим взглядом.
Гордееву все равно не скрыться!
Их уже ждали на выезде из поселка, а у Германа, чтоб ему провалиться, была четкая задача – не промахнуться. Через несколько минут все закончится, а пока...
Он снова посмотрел в то самое окно.
В груди сковало сильнее, сердце зашлось в безумном галопе.
Его тянуло туда невидимой нитью. Что-то странное творилось в груди. Нечто, чего он не мог объяснить. Только понимал – должен и шел, не разбирая дороги.
Шаг.
Еще один.
И еще...
Ему бы ехать за Гордеевым, руководить своими людьми, Марину спасать, а он...
