Я расскажу вам историю про куклу по имени Чуча. Какое нелепое имя – Чуча, воскликнете вы! Да, и правда, странноватое. Но когда-то, когда Чуча была ещё молода и довольно хороша собой, её звали иначе. А вот как именно, теперь уже, пожалуй, никто и не вспомнит.
Надо сказать, что это имя – Чуча, приклеилось к ней в театре, в котором она служила многие годы. А случилось это после того, как кукловод, отыграв с ней очередной спектакль, обронил на ходу, обращаясь к мастеру-кукольнику, создавшему практически всю кукольную труппу:
– Посмотри, дружище, в кого превратилась наша ведущая актриса! Она теперь не красавица-прима, а чуча какая-то! Может можно её как-то подлечить? А то, того и гляди, опилки из неё посыпятся в самый неподходящий момент во время спектакля!
Кукольник повертел в руках куклу и, тяжело вздохнув, сказал:
– Да. Совсем износилась красотка. Попробую подштопать. Только вряд ли что из этого путное выйдет. Видно время пришло вместо неё вводить в спектакль новую актрису.
А потом, обращаясь к кукле, произнёс:
– Ну, что, Чуча, пойдём. Попробую тебя подлечить.
Так и стала наша героиня Чучей. Кукольник, как мог, привёл её в порядок: заштопал дырку на тряпичной руке, почистил платье, подклеил ресницы, подкрасил губы и подрумянил щёки. Но, всё равно, вид у неё был какой-то неприглядный.
Несколько раз Чуча ещё выходила на сцену, но вскоре её отправили в театральный чулан, где хранился всякий хлам и поломанный реквизит.
Оказавшись в чулане, Чуча горько заплакала. Она не представляла себе, как ей теперь жить? Без сцены, без аплодисментов, без весёлого смеха детей, приходивших на спектакли.
– Уж лучше бы кукольник порезал меня на кусочки ножницами! Чем вот так – сидеть здесь в этом тёмном чулане! – Плача, восклицала Чуча.
Вдруг кто-то мягко произнёс:
– Не плачь, Чуча. Ещё не всё потеряно. Очень часто реквизиторы заходят в чулан и, нет-нет, да и мы пригождаемся в спектаклях!
Это был большой бархатистый занавес, в некоторых местах поеденный молью.
– Я, правда, уже давно не был на сцене… А вот старого Петрушку частенько уносят с собой. Правда ведь, Петруша? – ласково обратился он к тряпичному человечку в смешном цветастом колпаке с бубенцами.
