1. 1
5 лет назад
- Это унизительно! - воскликнула, стирая с щёк слезы, выдёргивая предплечье из цепких пальцев отца.
- Унизительно? - пронзающим до костей тоном спросил папа, разворачиваясь ко мне, но не предпринимая попыток привлечь к себе. - Унизительно это когда твою единственную дочь трахает несколько безродных щенков под наркотой. Вот что унизительно.
- Они не... - запнулась, боясь произнести это слово, потому как, во-первых, грубо; во-вторых, боюсь разозлить отца ещё больше; в-третьих, не помню событий той ночи в точности до минуты. - Я бы... Я бы поняла, если бы они что-то сделали, папа, пожалуйста, не нужно! - взорвалась новой истерикой.
Меня всё ещё не отпустило в эмоциональном плане от событий прошлой ночи. А после вылившейся на меня ярости отца даже наоборот, накрыло новой волной паники, истерики и отвращения к самой себе.
- Перестань, - строго отрезал, подавая мне платок из кармана пиджака.
Дождался момента, когда я стёрла влагу с щёк, избавилась от соплей и перестала всхлипывать.
- С этого момента, Дина, ты делаешь то, что я тебе говорю; есть и пить будешь то, что я тебе даю; общаться будешь с теми, с кем я позволю; учиться там, где я тебе скажу; полюбишь и выйдешь замуж за того, на кого я тебе укажу - это понятно? - проговорил угрожающе, нависая надо мной тёмной тучей, не обращая внимания на напряжённую обстановку вокруг нас.
Большая часть персонала мед. заведения старалась делать вид, что ничего не происходит. Мужчина в дорогущем костюме и начищенных до блеска ботинках не тянет мешком за собой шестнадцатилетнюю девушку, которая заливается слезами и бьётся в истерике от понимания произошедшего и представления своего будущего в данных условиях.
- Папа...
- Молчи, Дина, просто молчи, - перебил меня Валерий Николаевич, убирая руки в карманы и бросая взгляд на мою покрасневшую от его пальцев кисть. - Прости, я на взводе, - выплюнул, отворачиваясь. - Ты пройдёшь всех врачей, сдашь все необходимые анализы, - продолжил, беря себя в руки, - проведёшь здесь столько времени, сколько потребуется. Это понятно?
- Понятно, - нервно кивнула, опуская взгляд и натягивая рукава кофты до пальцев, чтобы следы на запястье не бросались в глаза.
Не хочу, чтобы кто-то из присутствующих здесь так плохо подумал о папе. Он жесткий человек, но никогда не поднимал на меня руку и никогда не кричал, не делал больно, разве что морально, запрещая очередное «хочу», когда я действительно переступала черту дозволенного.
