1. 1
- Петя!
Визгливые нотки в голосе жены заставили подскочить с дивана и прибежать на кухню. Картина, что предстала перед взором отца одновременно и смешная, и грустная.
Пятилетняя дочь Любочка, потирая толстенькие ручки, виновато поглядывала то на отца, то на мачеху. Круглые щёчки вымазанные кремом и шоколадом. Нарядное платье одетое по случаю приёма гостей – в шоколадной глазури от плеч до подола, но особенно на животе. И даже на ногах и белых носочках шоколадные следы.
На столе остатки эксклюзивного торта, что был заказан в лучшей кондитерской специально для мероприятия. То, что от торта осталось, вряд ли можно было назвать половиной и казалось, будто дикий зверь драл всю эту красоту в безумном желании насытиться.
- Нет, я этого больше не могу и не хочу терпеть! Этот ребёнок сжирает всё что видит! Как ты хочешь, но я не желаю больше видеть этого монстра в своей квартире. Всё! Терпению моему пришел конец! – в истерике выкрикивала жена.
- Но…Тамара… - попытался вставить слово Пётр Иванович.
- Никаких – но! Это - моё последнее слово!
-----
- Вставай соня. Иди и заработай нам на колбаску.
- У, бабуля ты жестокая женщина, - Люба сопротивлялась и хватала одеяло, что стягивала с неё бабушка, - ну, ещё чуть-чуть.
- Знаю, знаю я твоё чуть-чуть. Если не услежу, ещё два часа будешь спать.
- Ты просто пользуешься тем, что я никому не жалуюсь. Знали бы люди, как ты мучаешь меня по утрам.
- Иди и заработай нам на пропитание. Обрей кого-нибудь, но только без колбасы не возвращайся. Я и так уже два дня без Докторской, а ведь это моё лучшее лекарство.
- Эксплуатация детского труда преследуется по закону, - Люба натянула на голову подушку.
- Ничего себе ребёночек, двадцать шесть с гаком, да и габаритами Бог не обидел.
- Сегодня две свадьбы, так что не только на колбасу хватит. Дай мне пять минут, жестокая ты женщина. Три. Ну, хотя бы две.
- Давай Любаша нечего отговорками сыпать. Вставай пока я не рассердилась.
Бабуля дернула шторы и в комнату ворвались солнечные лучи. Осветили щуплую фигурку бабушки во фланелевом халате, её реденькие с белой сединой волосы, собранные на затылке, а когда она повернулась от окна маленькое лицо, сплошь в добрых морщинах. Даже пытаясь принять строгий вид, она никогда не казалась строгой.
Люба потянулась и откинула волосы, привстала, глянула в окно, а потом резко бросилась на подушки.
