Как она ни
пыталась,
она не могла найти тут ни
тени смысла,
хотя все слова были ей
совершенно понятны.
© Льюис
Кэролл
16-00. Телефон поплыл по столу
от вибрации и разразился противной мелодией. Напоминалка на экране
светилась лаконичной надписью: «МФЦ». Офигеть – не встать,
заработалась, опаздываю, побежала. На сей раз дурная жизнь и
смартфон настаивали, что мне надо торопиться в «Многофункциональный
центр предоставления государственных и муниципальных услуг», еле
выговорила, кто придумывает эти названия, у них мозги не взрываются
после каждого? Хотя, судя по количеству государевых слуг, они
размножаются, придумывая бредовые названия, никому не нужных, кроме
них самих, учреждений, чтоб сидеть там тихонько в тепле и бюджет
народный жрать. Занесло чей-то, за такие мысли сейчас вроде
сажают, низзя у нас чиновников критиковать, или это про
военных было, иль про царя, короче каждый день все меняется, а
новости смотреть — что бредить, проще молчать и не отсвечивать.
Остановка, автобус, МФЦ,
очередь. Беру талон, сажусь, жду. Ну вот жили мы хорошо с
государственным лицензированием… Кому и что мешало, в какое место и
чем кололо? Нахрена все эти саморегулируемые организации,
национальные объединения и реестры специалистов? Зачем я сорвалась
с работы и пишу заявление о выдаче справки об отсутствии судимости?
А потом ещё, как дура, пойду её получать, и в национальное
объединение проектировщиков и изыскателей – пусть всю жизнь поносом
гадит тот, кто его выдумал – отправлять. Для чего все эти
бессмысленные телодвижения – автобусы возят, бумага на талоны
расходуется, идиоты в очереди время тратят? Для того, что одна
госконтора, по какой-то причине, напрямую не может запросить в
другой госконторе сидела ли я в тюрьме? Бесит все! Так, вспомнить
про низзя, успокоиться.
17-30. Сажусь на стул к
противной тётке. Почему противной? Так она заведомо меня ненавидит,
как и себя, как и свою работу. От её рожи молоко сразу в коровах
киснет. Даю заявление и паспорт, сижу, смотрю в глаза этой пародии
на испытывающего радость от твоего прихода госслужащего. Десять
секунд ничего не происходит, тётка смотрит то на меня, то в мой
паспорт, то опять на меня, и показывает мне раскрытый паспорт – с
фотографии которого, с нарочитой серьёзностью, взирает на мир
симпатичная, даже не побоюсь этого слова, красивая девушка двадцати
лет. До меня дошло быстро, я же не жирафа:
