Воздух
звенел от напряжения. Я чувствовал, как вибрирует пространство
вокруг – словно сама реальность готовилась к чему-то невероятному.
Восемь человек – мои друзья, моя команда – стояли плечом к плечу,
готовясь к последнему бою.
Взгляд
выхватывал детали, которые врезались в память с болезненной
четкостью. Пальцы Вани, побелевшие от напряжения на тетиве лука,
три стрелы, готовые сорваться в смертоносный полет. Михалыч, его
топор описывает медленные круги – старая привычка перед серьезной
дракой. Бойцы Астры – профессионалы до мозга костей – заняли
идеальные позиции для перекрестного огня. Виктор... что-то странное
промелькнуло в его глазах, какое-то понимание, будто он разгадал
загадку, которую мы все пропустили.
Яйцо в
моих руках пульсировало в такт с биением моего сердца. Оно стало
горячим – не обжигающим, но живым, настолько живым, что это почти
пугало. Трещины расползались по скорлупе причудливным узором,
напоминающим древние письмена, и сквозь них сочился свет – не
яркий, но какой-то... значимый. Словно сама суть мироздания
просачивалась через эти крошечные разломы.
"Тём," –
голос Киры в моей голове был напряжен, но спокоен. – "Что-то
грядет. Что-то большое."
Я не
успел ответить – первая волна монстров появилась на краю нашего
поля зрения. Пятьдесят метров. Я видел их всех, каждую тварь,
каждое искаженное создание, словно время замедлилось, позволяя
запечатлеть каждую деталь этого безумия.
Сорок
метров. Теперь можно было различить отдельные виды – вот огромные
волкоящеры, их чешуя переливается в лучах солнца всеми оттенками
смерти. Вот химеры, похожие на помесь тигра и богомола, их
серповидные конечности оставляют глубокие борозды в
земле.
Тридцать
метров. Кира создала две шаровых молнии – они зависли над ее
плечами как миниатюрные солнца, потрескивая от сдерживаемой мощи.
Воздух вокруг нее наэлектризовался так, что волосы встали
дыбом.
–
Готовьтесь, – голос Астры прорезал тишину. – Бьем прицельно,
экономим силы.
Двадцать
метров. Я различал уже мельчайшие детали – как пульсируют странные
наросты на телах тварей, как переливаются радужным светом их глаза,
как капает ядовитая слюна с искривленных клыков. Михалыч что-то
беззвучно шептал – то ли молитву, то ли заклинание.
Десять
метров. Яйцо в моих руках задрожало с утроенной силой, свет из
трещин стал почти нестерпимым. Что-то внутри него билось, рвалось
наружу с такой силой, что казалось – еще секунда, и оно
взорвется.
