Читать Историкум. Мозаика времен - Михаил Савеличев, Николай Калиниченко

Меншиков вспоминал. Тогда, ровно три года назад, ничто, казалось, не предвещало беды. Он, во всяком случае, ничего такого не чувствовал – день как день. Ближе к вечеру явился к государю, как обычно влетел в кабинет…

«И чего он взбеленился? – в который уж раз за эти годы подивился про себя Александр Данилович. – Ведь ничего ж не было! Ничего же этакого вот, особенного! К бабке не ходи, снаушничал кто-то. Знать бы кто…»

Князь тяжело поднялся с удобного, оставшегося в доме с тех ещё, с доопальных времён, кресла, зябко передёрнул отвыкшими от питербурхских холодов плечами, подошёл к камину и протянул к решётке руки.

«Ведь как я зашёл – немедля начал тростью охаживать, мин херц вражий. Только от тумаков оклемался – за воротник, да казнокрадом, да мерзавцем честить, да матерно потом облаял».

В душе Светлейший с «казнокрадом», в общем-то, не спорил. Но вот остальное его удручало и посейчас. Нет, прости его тогда Пётр, как нередко за многие проведённые рядом годы прощал, избив и облаяв сгоряча, Александр Данилович забыл бы услышанные оскорбления через минуту. Или будь государь жив, чтобы можно было как раньше, в молодости, доложить о лихой авантюре и услышать заветное: «Ах ты ж, архиплут, но ведь молодец, Алексашка!»

Но Пётр I, прозванный ещё при жизни Великим, умер два года назад, и простить бывшего при нём с юных лет Алексашку уже не мог. И это князя злило больше всего, поскольку выходило так, что подвиги последних трёх лет, а стукнуло нынче Меншикову пятьдесят три года, не оголец босоногий, напрасны. Не перед кем ими теперь похвалиться, да и преподнести достигнутое некому.

«Некому… – снова подумал князь, согревая ладони. – Да и… да и незачем теперь, уж минувшего-то не воротишь. Был бы жив мин херц, за таковское удальство – всё бы вернул. А нынче…»

Мысли снова сбились на воспоминания.