Сентябрь 1942 г.
Москва.
НКГБ СССР
Обещанного откровенного разговора с товарищами, чем же на самом
деле являлось изобретение профессора Трефилова, ни у капитана
госбезопасности Фролова, ни у его непосредственного начальника –
руководителя 3-го Управления НКГБ СССР старшего майора ГБ
Горлинского, так и не получилось.
Во-первых, они окончательно не решили, что же говорить, чтобы их
не посчитали умалишёнными, а во-вторых – ни у кого из них реально
не было времени. Работы было не продохнуть, а людей не хватало.
Многие ушли на фронт. Не отпустили только особо ценных
специалистов, да таких вот калек как Лазарь Селивёрстович.
Спали сотрудники чекисты урывками, прямо на рабочих местах.
Стараясь покемарить хоть пару-тройку часов до выезда на
какое-нибудь очередное происшествие. Шпионы, заговоры, диверсии,
убийства – перечислять все сферы деятельности Народного
Комиссариата Государственной Безопасности можно было бесконечно. О
спокойном отдыхе в теплой домашней кровати, никто даже и не
мечтал.
Вот и не удавалось никак вернуться к тому разговору – бегали
чекисты, словно загнанные лошади, вывалив язык набок, и не имея
возможности хотя бы на мгновение дух перевести. Но неотвратимость
такого разговора все равно висела на душе капитана госбезопасности
Фролова тяжёлым ярмом.
Ведь Лазарь Селивёрстович отлично понимал, какое чудовищное
оружие могут заполучить в свои руки немцы, если им каким-нибудь
способом удастся заставить профессора Трефилова сотрудничать. А
если они в ближайшее время еще и соберут машину… На фронт хлынут
тысячи «ускоренных» бойцов, которых даже увидеть не получится… А
если учесть количество концентрационных лагерей – «машин смерти»,
то дефицита в биологическом времени для таких бойцов у гитлеровцев
не будет.
Измучившись едва ли не до нервного истощения, Лазарь
Селивёрстович решил больше не откладывать разговор в долгий ящик, о
чем сейчас и шёл предупредить начальника. Он уже всё продумал,
решив не вмешивать старшего майора госбезопасности (либо
попробовать уговорить Горлинского не лезть на рожон) в эту историю
и взять всю вину на себя.
Вот и сейчас, идя по пребывающей в полутьме лестнице и уже
привычно постукивая тросточкой по выщербленным ступеням, Фролов
проговаривал про себя будущие доводы, которые собрался привести
старшему майору госбезопасности. Терпеть эти муки совести Лазарь
Селивёрстович больше не мог.
