Читать Миражи Предзеркалья. Роман-мистерия. О лабиринтах и минотаврах плоти, разума и души - Валерий Сабитов

Промозгло, сыро и серо… Льёт холодный дождь. Дождинки тяжёлые, как ртутные шарики. Льёт уныло, мрачно, давно. Настроение никакое. Спасает от нервного срыва знание: когда-то ливень закончится. Ледяная вода заполняет рубку, поднялась до щиколоток, и я основательно продрог. Остаётся одно: закалять терпение, дожидаться полного исчезновения иллюзии. Психика деформируется, сознание колеблется…

С первого момента блуждания в Пустоте каждая минутка – гирька на весах жизни. Весы с гирьками отмеряют судьбу. Минута за минутой, гирька на гирьку. Какая-то в правую чашу, какая-то в левую… Весы могут хрустнуть от нарастающей тяжести в любое мгновение.

Вот если б убрать полизеркальный барьер, множащий отражения в бездонных глубинах… Терпение на пределе, придётся включить активность:

– Песка хочу! Южно-Аравийского! Летнего!

Истерическая команда прорвалась сквозь стены рубки и дошла без искажений. Куда надо дошла. Перископ развернул панораму источающей жар пустыни. Получилось: вид из прежней жизни, без гирек-весов. Барханы, ослепляющее высокое небо в редких облачках – нормально. Да вот обжигающий лицо ветер! На «Арете» нет климатической машины. Но погоды в пределах допустимого. Недавно пришлось спасаться от стужи антарктического суховея. Мороз проник в каюты, заледенели холодильники.

Млея от жара, осмотрелся. Дождь в основе – фантомный, а влага держится частыми каплями на сине-голубых стенах, поблёскивает на сером пластике пола. Быстрое испарение скрадывает часть зноя, но превращает рубку в прилично разогретую парную.

Вакуум-мираж… Что за сюрпризы впереди?! Сейчас бы тёплую ванну. Тёпленькую… Но для этого надо пройти в каюту. А там… Там может ждать что-нибудь неприятнее погодных капризов.

Внутри – в мозге? в сердце? в душе? – поднимаются волны протеста.

– Что же ты молчишь, «Арета»? – глупо спросил я.

Корабль не ответил. Отреагировал Путевой Шар. Из глубины искрящейся вселенной всплыло лицо Сибруса, доброе и печальное. Таким я его не помню. И заговорил Сибрус непривычно-торжественно, официально-представительно. Ударной волной прокатилась бессмысленная фраза: