Часть первая.
Рыбный день.
1
– Ваня! Ванюша! Ну куда же ты! Как же
так... – неслись женские причитания из окна светлицы на втором
этаже терема.
– Иван! Немедленно вернись! – вторил
им строгий мужской голос.
Иван выскочил на высокое крыльцо,
хлопнул дверью. Следует отметить, что для этого ему пришлось
хорошенько поднатужиться: дверь была толстая, дубовая, а сам Иван
был тонок и невысок. Собственно, как и большинство юношей его
возраста. Особенно, если ты сын уважаемого чародея, а не кузнеца
или мельника. У тех-то мускулатура посерьезней будет – вполне
хватит, чтобы дверью как следует хлопнуть. С другой стороны, какой
кузнец позволит отпрыску хлопать дверьми! Так дверей не
напасешься!
Но Иван, повторимся, был сыном
чародея. Мехи кузнечные ему не приходилось качать, жернова
мельничные менять тоже не доводилось. Зато следовало ему страницы
книжные переворачивать. Да не просто переворачивать, а запоминая
все на них написанное, а порой и нарисованное. И картинки эти были
совсем не как в детских книжках. И вовсе не как в приключенческих
томах про славных витязей и прекрасных принцесс, которые сочиняют
для развлечения высокородных бездельников. В толстенных талмудах,
что выпало прочесть Ивану, никаких приключений не было и быть не
могло. Здесь были учебники и научные труды по магии, волшебству,
чародейству и тому подобному. Самое большое приключение, которое
можно пережить, вчитываясь в пожелтевшие страницы – смерть. Точнее
предупреждение, как ее избежать, составляя заклинания, зелья,
вычерчивая пента-, септа- и прочие граммы.
Ну кому охота сидеть над книгами,
когда за окном в самом разгаре весна! Тем более, если это твоя
четырнадцатая весна. Вот Иван и не усидел.
Началось все с солнечного зайчика,
невзначай заскочившего в библиотеку. Яркое пятнышко сначала
примостилось на корешке толстенного труда Якова Хилого «Знание =
Сила», затем метнулось к гобелену, изображавшему заключительную
фазу призыва какого-то демона, и наконец устроилось на столешнице у
самого локтя Ивана. Юноша в тот момент тщательно перерисовывал
сложную пентаграмму телепортации. Это была уже двенадцатая попытка
за утро. И она тоже закончилась провалом. Юноша скосил глаза на
солнечного зайчика, рука непроизвольно дрогнула, и завершающая
линия заволновалась и не достигла конечной точки. Раздосадованный,
Иван прошептал несколько звуков. Шторы на окне сами опустились.
Сама собой вспыхнула лучина. Он макнул перо в чернильницу и начал
труд заново.
