– Еще раз, – поправляя на мне два десятка камер, начал мой шеф, – задаешь вопросы. Как можно больше вопросов, все что он скажет, будет на суде использовано против него, поэтому сказать он должен много, ясно?
– Да, сэр! – отрапортовала я.
Два с половиной метра роста и гора железобетонных мышц басовито потребовали:
– А теперь как полагается ответь!
Судорожно вздохнув, полуприкрыла глазки и нижним грудным голосом на выдохе всей диафрагмой проворковала:
– Как скажешь, милый.
От моего голоса смягчился даже наш каменный шеф, а наблюдающие за инструктажем мужики так и вовсе забыли, как дышать, и теперь смотрели на меня очень, очень, ну очень восторженными глазами. Не удивительно. Отработанным изящным жестом поправила белокурый локон не для того, чтобы убрать скрывающие половину лица волосы, а скорее для усиления эффекта. Эффект был – разом застонали все присутствующие. Торжествующую улыбку скрывать не стала, повод для торжества был – я полгода убила на все вот это. Курсы пикапа, доскональное изучение мужской психологии, отработка походки, движений, голоса, жестов, взглядов. И это сейчас все восторженно вздыхают, а когда я курсировала по коридорам базы на двенадцатисантиметровой шпильке со стопкой книг на голове, периодически падая, пару раз вывихнув лодыжку и многократно теряя книги – они все ржали. Гогот стоял такой, что едва стекла не лопались… но у меня не было возможности тренироваться лишь в собственной комнате, мне нужно было пространство, а им – ГесМейкон, самый известный работорговец нашей современности. Этот урод не жалел никого. Тринадцатилетняя дочь сенатора, двадцати трех летняя невеста президента, девятилетняя племянница главы правительства – он не считался ни с возрастом ни с положением родственников своих жертв. Он следил, находил зацепки, выманивал жертву и исчезал с ней растворяясь в горизонте на горе родственникам, которые более никогда не слышали о любимых дочерях, женах, невестах.
Никогда.
Жертвы исчезали. Их искали по всем планетам, как благополучным, так и криминальным, их ДНК были внесены в маршальскую базу и всплыли бы при любом обращении пропавших в больницу или же попадании в морг – но НИЧЕГО. Девушки и женщины исчезали без следа, что казалось совершенно невероятном в нашем цивилизованном мире, где мириады камер фиксировали едва ли не каждую секунду жизни граждан. Очень долго власти не могли обнаружить и след самого похитителя, все что мы сейчас имели – лишь имя «ГесМейкон», оставшееся в окружении сердечек записью «Миссис СамантаГесМейкон» в записной книжке Саманты.
