1. ПРОЛОГ
ДИЛОГИЯ. КНИГА ПЕРВАЯ.
НАСТОЯЩЕЕ
Кто сражается с чудовищами,
тому следует остерегаться, чтобы
самому при этом не стать чудовищем.
(Ф. Ницше)
Брайан
— Ну и рожа… — усмехнувшись своему отражению в зеркале, склоняюсь над раковиной и плещу себе в лицо очередную порцию ледяной воды, чтобы хотя бы снаружи выглядеть не таким ничтожным, каким я себя чувствую внутри.
Вчерашнее сборище головорезов, среди которых был и ваш покорный слуга, больше походило на оргию, чем празднование дня рождения Папы. Машинально кривлюсь, вспоминая его отеческие похлопывания по плечу в знак одобрения за проворачивание очередного грязного дельца. Меня накрывает рвотный рефлекс каждый раз, когда я вынужден произносить слово «папа» не по прямому назначению.
Прости, отец. Надеюсь, ты будешь мной гордиться.
Когда-нибудь. Там.
Чересчур долго полощу рот, как будто это поможет очистить мои мысли, и усердно намыливаю руки, чтобы смыть с них невидимый слой грязи, в которой я барахтаюсь по собственной воле.
Опираюсь на край раковины и опускаю равнодушный взгляд вниз, когда на мой живот по-хозяйски укладываются ладони с умелыми пальцами Ханны. Она – мой бонус за времяпровождение в одном из самых могущественных преступных кланов Калифорнии, а ещё она – дочь Папы, иметь которую – особый вид удовольствия. И под «иметь» я имею в виду не только наши постельные аттракционы, во время которых меня не покидает чувство, что я – герой «Шоу Трумана[1]». Каждый раз, когда она пытается изогнуться в выгодном для неё ракурсе или артистично стонать в лучших традициях порнофильмов, я так и жду, что за спиной раздастся: «Стоп. Снято!».
Всё здесь фальшивое, как и я сам, но цель оправдывает средства. За три года я привык. Вся моя жизнь после двадцати стала выглядеть, как восхождение на Эверест: изнуряюще, сложно, местами болезненно, иногда с потерями членов своей команды, но, когда вскарабкиваешься на вершину, понимаешь, что оно того стоило. Ради этого я и живу.
Перехватываю ладонь девушки в тот момент, когда она ныряет за резинку моих трусов. Встречаюсь с её озадаченным взглядом в зеркале и поясняю свой жест:
— Опаздываю на встречу с твоим отцом.
— Брай, да брось. После вчерашнего он наверняка будет отсыпаться до обеда, — томно шепчет Ханна и, обдав мою спину горячим дыханием, начинает искусно вырисовывать на ней языком карту Европы, не иначе.
