«Когда проснешься в зыбком мраке…»
Когда проснешься в зыбком мраке,
В просеянном сквозь сито свете,
То в суеверно-чутком страхе
О бледном, трепетном рассвете
Бессильно грезишь. Чутко, чутко,
Громоподобным внемлешь звукам,
Вдруг отчего-то станет жутко,
Вдруг что-то схватишь чутким слухом:
Что это было? Как? Откуда?
Квартира тёмная пуста…
То звякнула в шкафу посуда,
Из крана капнула вода.
Потусторонней скрип паркета,
Шаги незримых, липких ног,
Какого гостя с того света
Ты бдением ночным привлёк?
И ты лежишь, томясь в плену у мрака,
Вот, наконец, из комнаты ушла
Та дьявольская черная собака,
Что на тебя глядела из угла,
Вернулись кресла, стул, громада шкафа,
Прозрачность дня. И ты уснул без страха.
(22 строки)
«Утром в воздухе пахнет коровами…»
Утром в воздухе пахнет коровами,
Я скучаю необыкновенно,
Дорогая моя, моя кровная,
Воображаемая деревня!
Я попалась в древнейшие сети
Бесполезно-жестокой борьбы,
Но в предутреннем пасмурном свете
Так свежи и роскошны сады.
Я рванусь – и затянутся сети,
Грянет гром: «Ты бежишь в никуда»!
И как молния вспыхнет – до смерти
Ты ее не найдешь никогда.
Но я помню её, и тоскую,
Золотую деревню мою,
Помню дом, помню ель вековую
И весь мир за нее я люблю.
(16 строк)
– Так вы, что, женаты?
– Да, с 2014 года.
– А где кольцо!?
– На шее.
«Переполнена чаша терпенья…»
Переполнена чаша терпенья,
Но исчерпана чаша любви,
Кровь свернулась от яда презренья.
В ледяной одинокой крови
Не творят никакого волненья
Принужденные ласки твои.
Я ждала их как смертного часа,
Чтобы рухнул в глаза небосвод.
Отчего ты глядишь безучастно
На стоящий вкруг гроба народ!?
Я мечтала, что ты зарыдаешь
И закроешь руками лицо,
Что ты, вспомнив Кольцова, подаришь
С шеи сняв, золотое кольцо…
(Неоконченное, 14 строк)
«Достойны бога иль природы…»
Достойны бога иль природы
Созданья дивные твои.
Твой образ непреклонно-гордый
Над бездной вечности царит.
Пусть в хладного забвенья омут
Иные канули цари.
Но труд твой, временем не тронут,
Бессмертие тебе дарит.
Пусть многие бесстрастной Леты
Погребены на тёмной дне.
