Первая рабочая неделя после новогодних выходных была
отвратительной. Закономерно, что её завершение оказалось не лучше.
Помимо того, что пятница и тринадцатое, так ещё бодрящий морозец,
который усугублялся туманом с реки, укрывшим прибрежные районы, и
пробка. Лента машин, будто резиновая, растянулась на пять
километров.
В центре затора, продираясь сквозь туман и пробку, тащился
старенький пазик, последние лет восемь бегающий на честном слове.
Он уже заглох сегодня один раз, но решил не усугублять ситуацию для
едущих позади, поэтому завёлся. Бурная молодость его пришлась на
девяностые, но и сейчас он честно зарабатывал хозяину на
пропитание. В нижнем углу лобового стекла, исчерченного трещинами,
сиял красный номер: «13».
Пять минут назад из его раздутого салона вывалилась толпа,
спешившая на строительный Покровский рынок и матерившая на
полудюжине языков бывших братских народов давку, пробку и
мороз.
Толпа опаздывала к началу рабочего дня. Оставшееся меньшинство
ехало до Кедра, обречённо понимая, что тоже безнадёжно опаздывает,
потому что конца пробки было не видать, а пешком бежать далеко и
холодно.
Первым не выдержал водила – смуглый, коренастый таджик
неопределённого возраста в захватанной тюбетейке. Эмоционально
переговорив с племянником, стоящим на таком же дряхлом автобусе в
полутора километрах позади, он крикнул в салон:
- До Фортуна выход есть?
- Есть! – отозвались голоса.
- Выходи здесь, до Фортуна без остановка иду.
- Э, э, командир. Мороз же! Имей совесть, – загомонили
проснувшиеся пассажиры.
- Мотор замерзает, не могу остановка делать. Сзади другой идёт,
всех заберёт.
- Не имеешь права! – напирали граждане.
- Остановка не будет! – отрезал водитель.
- Понаехали из своего Таджикистана, на голову сели.
- Мы жаловаться будем!
- Жалуйся, - отмахнулся водила и гостеприимно распахнул обе
двери.
- Совсем оборзели, чурки! – роптали выходящие.
Оставшиеся, наоборот, тихо радовались, впереди как раз сворот в
проулок, который позволял объехать эту пробку и сэкономить прорву
времени. Умные водилы так часто делали, пусть и в ущерб своему
карману – принудительно высаженные пассажиры не платили. Искушённый
в пробках бесстрашный таджик в пять минут перерезал два соседних
потока и ушёл в спасительный проулок.
«Соображает, хоть и чурка», - хором подумали оставшиеся люди,
вольготно занявшие освободившиеся места.
