Во вторник двадцать пятого января шестьдесят шестого года в
городе Кировозаводск потеплело. До плюсовой отметки температура на
улице не поднялась. Но приблизилась к ней. Это я понял, потому что
по пути в школу мы с Иришкой сегодня не выдыхали пар. Ветви берёзы
за школьным окном избавились от шапок из снега, уже не клонились к
земле. Освещённая лишь светом из окон берёза походила сейчас на
огромную корягу – об этом я подумал, пока дожидался ответ
Черепанова. Лёша сидел за партой, смотрел на меня снизу вверх.
Выглядел он не выспавшимся, размышлял над моими словами едва ли не
полминуты.
- А… что случилось? – спросил Алексей. – Какая помощь? Что я
могу? Нет, я… конечно.
Черепанов тряхнул головой.
Я уселся рядом с ним, тихо сказал:
- Мне нужны три портрета.
- Сейчас?
- Как можно скорее. Желательно: уже на этой неделе.
- На этой? – переспросил Лёша. – Ладно. В скафандре?
Теперь уже слегка «завис» я.
- В каком скафандре?
- В таком же, в какой я тебя нарядил на прошлом рисунке. Забыл?
Тот портрет сейчас у тебя над письменным столом висит.
Я улыбнулся и покачал головой.
Сообщил:
- Понял, о чём ты говоришь. Нет, скафандры не нужны. Портреты
нужны не мои.
Я открыл портфель, вынул оттуда сложенный вчетверо тетрадный
лист. Развернул его. Положил лист перед Черепановым.
Алексей опустил взгляд на страницу.
- …Илья Муромец… - пробормотал он.
Взглянул на меня и уточнил:
- Это кто? Наши физруки?
- Они, - ответил я. – Три человека. Нужны три портрета. По
одному портрету каждого из этих товарищей.
Черепанов нахмурился, но уже через пару секунд приподнял
брови.
- Ааа! – протянул он. – Не твои портреты?
Он снова посмотрел на страницу.
- Нет, но… ладно. Сделаю. А зачем?
Я приложил палец к губам и пообещал:
- Позже расскажу.
Показал на лист бумаги.
- Сможешь? – спросил я.
Алексей кивнул, поднял на меня глаза.
- Конечно, - ответил он. – На переменах гляну на них ещё разок.
Освежу в памяти образы. Муромца-то я тебе хоть сейчас изображу. А
вот на этих двоих…
Черепанов повернул лицо в сторону входа в класс, замолчал. Мне
почудилось, что он затаил дыхание.
Я всё ещё дожидался, когда Лёша завершит фразу. Когда услышал
знакомый звонкий женский голос.
Голос громко и будто бы торжественно произнёс:
- Пиняев, ты сошёл с ума?!
Я заметил, как умолкли мои одноклассники. Они посмотрели в мою
сторону. Повернула голову и сидевшая за партой перед Черепановым
Иришка Лукина – она тут же скривила губы, словно надкусила
лимон.
