Потоп, нашествие Хтони или свадьба мадам Кляушвиц? Не знаю, что
бы я выбрала. Впрочем, здесь мне, прям как античному герою, выбора
дано не было. Осталось только встретить судьбу с открытым
забралом.
Прибыли все три сестры Ленни, каждая — с многочисленным
потомством. Теперь из сумасшедшего детского дома на работе я
возвращалась в сумасшедший детский дом дома. Раньше я наивно
думала, что нет ничего хуже орды маленьких снага, потому что мне не
доводилось жить с ордой маленьких кхазадов. Впрочем, сначала они
мне даже понравились — кхазадики аккуратные, чистенькие и тихие.
Очень тихие, заразы. Я вообще не слышала, что эти паршивцы делали с
моими вещами, пока они сами с гордостью не продемонстрировали
замечательную модель парусника, на сооружение которой ушли мои
спортивные приблуды, новенький кожаный рюкзак и последняя чистая
футболка, а иллюминаторы были изготовлены из стекол моднейших
черных очков, на которые я месяц зарабатывала честным
воровством.
А впрочем, парусник получился зачетный, что уж там. Он прошел
течение реки Поронай до самого слияния с морем. Почти сам — всего
два раза пришлось выталкивать его палкой из нагромождений плавучего
мусора.
Ладно, нашествие детей вполне можно пережить. Да все, в
принципе, можно пережить. Даже ежедневные просьбы Катрины: «Соль,
милая, сбегай в эту грязную харчевню и скажи им, что своим убогим
конфи они меня просто убивают, а соус песто вкусом, запахом и
консистенцией напоминает болотную тину». «Грязная харчевня» — это
один из лучших ресторанов города. Мадам Кляушвиц приняла тяжелое
решение на собственной свадьбе не готовить и заказать кейтеринг.
Сама она ходить в ресторан брезговала и посылала обратную связь
через меня. Когда я появлялась на пороге ресторанной кухни, повара
дружно принимались стонать, даже не выслушав мое «мадам велела
передать…» Я сочувствовала им всей своей снажьей душой. Вам
когда-нибудь приходилось готовить еду для профессионального повара?
По сравнению с этим моя работа выглядит не такой уж опасной и даже
отчасти скучноватой.
С розовым платьем подружки невесты и туфельками на каблуках я
тоже смирилась. Поорала, покидалась на стену и смирилась. В конце
концов, оно придает моей оливково-зеленой коже неповторимый оттенок
хлебушка, забытого на месяц в теплом и влажном месте, а смелый
вырез изящно подчеркивает полное отсутствие груди — она вообще-то
есть, но платье ее волшебным образом крадет. Но это же только на
один день! И почти никто меня в этом не увидит. Всего-то три… нет,
четыре сотни гостей. А потом — любой желающий на фотографиях в
социальных сетях. И в городской хронике. И на билбордах с
объявлениями о счастливом событии.
