Имперская канцелярия. Особый уполномоченный по делам
вторженцев – Сухой Пётр Яковлевич.
Пётр
Яковлевич вышел из кабинета и направился по длинным коридорам с
высокими потолками в соседнее крыло здания. Бюсты известных
личностей прошлого, картины с изображением старых и уважаемых
людей, что до сих пор входили в совет империи, были на каждом углу.
Золото, бархат, сотканные вручную ковры из далёких стран – всё
демонстрировало величие этого места невольным посетителям. Ну а те,
кто находился здесь по долгу службы, под множеством взглядов с
картин ощущали причастность к великому и всеми силами желали
дослужиться до того момента, когда и их портрет окажется в этом же
ряду, среди достойнейших.
Но на
некоторых людей это давление не распространялось. Например, на
таких, как десять особистов, в чьём ведении были дела, связанные с
иномирными вторженцами. Один из них сегодня прибыл в канцелярию не
ради дежурных бумажек и отчётов, а по приказу самого императора.
Ему было необходимо разобраться с тем, что происходит в окраинном
княжестве.
Пётр
Яковлевич вошёл в кабинет спецсвязи и велел сотруднику выдать
контакты трёх человек, а также подготовить «тихий зал»
– комнату, обустроенную так, чтобы ни
один звук не покинул её пределы, а телефон, по которому он будет
звонить, никто не смог прослушать.
— Вот, ваше
сиятельство! — протянул ему три карточки худой, но крайне активный
старичок с идеально подстриженной бородкой.
— Комната
готова?
— Пётр
Яковлевич, минуточку. Техники завершают проверку… В последнее время
телефон нарасхват, а второй так и не вернулся из
ремонта…
Обладающий
графским титулом Пётр Яковлевич кивнул и, не спеша, пошёл в сторону
«тихого зала», знакомясь с выданными картами.
На первой
из них было написано десять номеров, принадлежащих барону Иглову.
Три из них были выделены жирным шрифтом, указывая, что так будет
быстрее всего на барона выйти. Фотография – точная копия той, что
имелась в личном деле разведки – демонстрировала счастливого и
уверенного в себе мужчину.
Вторая
карточка позволяла связаться с его сюзереном, князем Радовым. А вот
третья не имела отношения к людям, служащим местному
императору.
Герцог
Шлёнский… Разведка так и не смогла убедиться в том, что это именно
он был виновен в крахе и разрушении приграничного баронства. Но его
война с Радовым уже длилась слишком долго, и никакой пользы от неё
империи не было. Впрочем, этикет войны в остальном соблюдался, и
договорённость относительно этого конфликта между двумя
императорами поддерживалась. Их вассалы кромсали друг друга
исключительно в тех рамках, что они им установили. И люди
правителей с обеих сторон наблюдали, чтобы этот конфликт не перерос
во что-то более опасное и кровавое.
