Читать В поте лица своего. Цари - Анатолий Рубцов

Внуку Андрею, дочери Анне, ее мужу Ярославу и моей жене Маргарите посвящаю.

«… в поте лица твоего будешь есть хлеб, доколе не возвратишься в землю, из которой ты взят, ибо прах ты и в прах возвратишься».

Бытие: 3:17–19

«Но одевающиеся пышно и роскошно живущие находятся при дворах царских».

Лк. 7:25

Итак, Арей остался один: единственный бессмертный на Земле. Вначале он не чувствовал того, что у людей называется одиночеством. Он давно привык работать в одиночку, подолгу отсутствовать на ОЛИМПе, а потому, не пылая большой любовью к своим соплеменникам, и теперь долго не испытывал ощутимой потери, лишившись самой возможности общения с ними.

Полный радостной надежды, он вернулся в Рим, торопясь на основе недавно обретенных принципов любви и веры возобновить работу на полигоне. Но какая может быть работа при абсолютном отсутствии источников энергии? Его финансовые источники были по-прежнему надежны, торговля хлебом в Риме процветала, объемы операций росли в геометрической прогрессии, но – что деньги? – разве можно было получить хоть квант энергетического поля, хоть эфемерный атом энергетического облака за все богатства, что, будто в насмешку, полноводным потоком текли на его счета. Лишенный энергии Арей полностью утерял контроль над полигоном, и тут все пошло наперекосяк: прежде всего проявил себя Калигула, которого вначале боготворили все, но, спустя недолгое время, зарезала собственная охрана – преторианцы, а следующий император, Клавдий, прослывший при жизни идиотом, по смерти был признан мудрым и справедливым и наделен за это соответствующим титулом – «божественный», в то время как последний из Цезарей – Нерон, что последовал за Клавдием, – зарезал себя сам, дабы не попасть в руки своих богобоязненных сограждан, спешивших свести с ним счеты. Все это казалось настолько безобразным, нелогичным, настолько не вязалось с прекраснодушными планами Арея относительно внедрения принципов любви и веры на полигоне, что он впервые пожалел о своем решении остаться на Земле. А пожалев, затосковал и взвыл-таки от одиночества. Пребывая как-то в сильнейшем приступе меланхолии, он перебирал безделушки, за время работы в Риме в избытке накопившиеся в его просторном «домусе», и вдруг наткнулся на вещицу, о назначении и истории появления которой не сразу вспомнил. Небольшая панель с несколькими кнопками… пульт управления, кажется… чем только?… с тремя буквами на задней поверхности: Э, А, К… – ах, да, конечно: Эак, царь Эгины, отец Пелея, – одна из его самоделок, ключ, который он подарил Арею, когда тот покидал АИД… И тогда Арей вспомнил…