1. Глава 1
Она тихонько прикрыла дверь в ванную, чтобы не побеспокоить только что уснувшую маму, и перевела дыхание. Поставив бутылку водки на машинку, шагнула к раковине и достала из шкафчика новое лезвие в бумажном конвертике. Открыла кран, направив струю воды в ванну, заткнула отверстие пробкой, и обессилено опустилась на бортик, прикрыв глаза. Протянув руку к бутылке, отвинтила крышку. Задержав дыхание, прямо из горлышка сделала пару крупных глотков, задохнулась от обжигающей горло жидкости и, закашлявшись, кинулась под струю воды, жадно глотая тёплую воду. Немного придя в себя, вернула бутылку на место и села, уронив голову на руки и упёршись в раковину. Голова тут же закружилась, и внезапно накатила такая усталость, что принятое решение виделось сейчас единственно правильным.
Хотелось ли ей жить? Конечно! Молодая, красивая, образованная, умная, в конце концов! Но… Она так дико устала от проблем, свалившихся внезапно и не дающих продохнуть, что сейчас ей хотелось просто лечь и уснуть. Не так, как мама – забывшись на час-полтора от обезболивающего, а – навсегда. Просто не осталось уже сил бороться. Бороться с несправедливостью, с людской подлостью, жадностью, и предательством людей, которых любишь. За что это ей всё? Чем заслужила? Татьяна снова и снова задавала себе этот вопрос, вынимая из бумаги острое лезвие.
Внезапно сквозь шум воды ей послышался тихий оклик. Резко повернув кран, перекрывая воду, Татьяна прислушалась. Так и есть: мама отчего-то проснулась, и сейчас тихо и протяжно звала её из глубины квартиры:
- Дооочка… Танюююшаа…
Вылетев из ванной, Татьяна бегом кинулась в спальню, туда, где на кровати лежала тяжело больная мать. Упав на колени возле кровати, она схватила сухую материнскую руку и прижалась к ладони губами:
- Мамочка! Мамочка, что с тобой? Что ты, что ты! Я – рядом, я здесь… - бормотала Татьяна, вглядываясь в лицо матери и дожидаясь, пока та откроет глаза.
- Больно... Больно мне что-то… - еле выговаривая слова, прошелестела мать.
Татьяна скользнула взглядом по прикроватной тумбочке: так и есть. Последнее обезболивающее она сделала матери пятнадцать минут назад. После инъекции сон длился от полутора до двух часов, почему на этот раз не помогло?! Беда в том, что Татьяна уже собралась бежать в аптеку за очередной упаковкой лекарства, и даже собрала последние деньги, сунув их в карман куртки. Но – даже не сняла куртку с вешалки. Привалилась прямо там, в коридоре, к стене и расплакалась. Молча. Горько. Закрыв глаза. Винить некого: во всём виновата сама одна, но от этого почему-то легче не становится. В каком-то отчаянном порыве ринулась обратно в комнату к матери, схватила бутылку дешёвой водки, которую использовала для инъекций, протирая место укола, и, шагая тихонько на цыпочках, отправилась в ванную. Чтобы прекратить наконец-то эти истязающие душу мысли, оборвать навсегда это самопоедание, эгоистически даже не подумав про маму, оставшуюся лежать в дальней комнате: а что станется с ней?..
