Читать Одна ночь в Венеции - Валерия Вербинина

К дому номер 21 по рю де ля Пэ подъехал большой красный автомобиль и не без труда сумел припарковаться в веренице машин и колясок, стоящих вдоль тротуара в несколько рядов. Из автомобиля вылез грузный господин в очках и помог выбраться своей спутнице – прелестной молодой женщине в каштановых кудрях, выбивавшихся из-под высокой шляпки, украшенной цветами. Ее нежное оживленное личико являло странный контраст с огромными, бездонными, почти черными глазами, которые оставались грустными даже тогда, когда она улыбалась, а ресницы были такие густые и длинные, что любая нынешняя кинозвезда умерла бы от зависти. Светлое платье молодой женщины было того иллюзорно простого фасона, который дается только очень хорошим портным и при неумелой попытке скопировать его тотчас же превращается в тусклую непритязательную тряпочку. На тонких пальчиках незнакомки красовалось несколько дорогих жемчужных колец, которые, однако же, ровным счетом ничего не могли прибавить к цветущей прелести их обладательницы.

Что касается спутника незнакомки, то достаточно будет сказать, что он был раза в два старше сопровождавшей его красавицы и в доме под номером 21 его прекрасно знали. По крайней мере, мадемуазель Беттина, всегда сидевшая на первом этаже возле окна, из которого были прекрасно видны все, кто направлялся к зданию, тотчас же сняла с рычага трубку телефона и позвонила наверх, своему патрону месье Дусе, и доложила:

– Месье, тут турок со своей одалиской. Вы примете их сами или ими займутся продавщицы?

Жак Дусе тихо вздохнул. Он был против того, чтобы в его модном доме – одном из лучших в Европе, кстати сказать, – клиентов награждали кличками, но попробуйте-ка привить уважение к клиентам языкастым продавщицам, которые всех покупательниц видели, можно сказать, без ничего и знали наперечет их недостатки, равно как и мельчайшие подробности их жизни. Так, некая особа королевских кровей, сама того не зная, для служащих дома номер 21 превратилась в «ворону», потому что всем цветам предпочитала черный, русская княгиня, чья худоба могла поспорить только с ее же высокомерием, получила прозвище «драная кошка», а газетный магнат и известный бабник Жозеф Рейнольдс, родившийся в Константинополе, именовался не иначе, как «турок» и «синяя борода». И это, уверяю вас, еще цветочки. Некоторые клички не доходили до ушей хозяина, между собой же служащие и закройщицы давали себе волю и не щадили ни своих родовитых клиенток, ни тех, кто оплачивал их счета. К примеру, в помещениях модного дома можно было услышать такой разговор: