По горячему
летнему небу ползли облака.
Мальчик
смотрел на них, задрав голову и прищурив левый глаз. Пытался
представить, на что может быть похоже вон то мохнатое облако. Вроде
бы собачья голова. Да, так и есть. Зубастая пасть, треугольные уши,
плоская вытянутая морда. Овчарка, как в фильмах.
─ Пап,
смотри, собачья голова! – произнес мальчик, не отрывая взгляда от
облака.
Папа ничего
не ответил. Он был занят делом.
За спиной
мальчика, в глубине двора, тревожно заскулил Тузик – черная
дворняга, найденная три дня назад на краю поселка. Тузик был
мелким, некрасивым и никому не нужным псом. Он скулил постоянно,
будто чуял неладное. Мальчику не нравился Тузик. Какой-то
неправильный пес.
Бабушка,
высунувшись из окна летней кухни, сказала:
─ Через
пять минут все будет готово.
Она
обращалась к папе, но мальчик тоже кивнул.
Облако в
форме собачьей головы проплывало мимо солнца, касаясь его лохматым
боком. Ветер принёс запахи. Что-то жарилось.
─ Пап, а
что будет, если облако врежется в солнце?
─ Хрень
какая-то будет, - буркнул папа. – Ты бы лучше делом занялся. Пойди,
Серафиме Львовне помоги.
─ А что ей
помогать? Не справится?
Тяжелая
папина ладонь влетела в затылок. Клацнули зубы.
─ Ты не
хами тут, ─ наставительно сказал папа. – Дуй живо, спроси, чем
помочь можно.
Мальчик
нехотя оторвался от разглядывания облаков и, потирая затылок,
побежал через двор к летней кухне. Тузик, привязанный к виноградной
оградке на короткий поводок, заскулил и попытался убраться с
дороги. Мальчик задорно пнул его под зад и засмеялся над
разливающимся по двору коротким противным визгом.
Так и надо
чертовой дворняге. Вертится тут под ногами.
Из окна
высунулась бабушка, Серафима Львовна. Все её лицо состояло из
морщин, сквозь которые проглядывали крохотные глазки, приплюснутый
нос и тонкие потрескавшиеся губы. Кожа на руках потемнела и
покрылась множеством темных пятен.
─ Зачем
животину мучаешь? – спросила она, потом, не дожидаясь ответа,
продолжила. – На, дай сожрать. Пес который день не ест. Должен вмиг
заглотить.
В широкой
ладони у бабушки лежало черное яйцо. От него остро пахло
горелым.
─ Сожрет? –
спросил мальчик с сомнением, хотя сам же кормил месяц назад таким
же яйцом другого пса. Тот умял за обе щеки, как
говорится.
─ Не сожрет
– затолкаем, - простодушно отозвалась бабушка и
подмигнула.
