– Мамочка, а кто там живет? – указывает на старый дом, утопающий в кустах смородины.
– Не показывай пальцем.
– Почему не показывать?
– Это невоспитанно.
На дом теперь нацелен долговязый одуванчик, сорванный пять минут назад («Мам, смотри, выше пояса!») Цветочная шапка бодро желтеет на еще упругом стебельке.
– А так воспитанно? И кто там живет? Колдунья?
– Почему сразу колдунья?
Хотя здание действительно мрачновато, да и угольно-черный кот у калитки смотрит слишком уж осмысленно.
– Может, это дом пожилой уважаемой женщины. В прошлом, скажем, знаменитой актрисы.
Сидит себе за столом, скромно накрытым к чаю, в окружении блеклых фото. Над головой пятирожковая люстра с розочками. Маятник напольных часов гулко отсчитывает секунды. А перед глазами, поверх старинного комода и полосатой софы – шумная премьера, овации, поклонник-подполковник и юные лица на свежих афишах…
И за окном – заливистый детский смех. Девочка в ярких резиновых сапожках, размахивая гигантским одуванчиком, звонко возражает:
– Нет, мамочка, не может быть, актрисы в таких домах не живут!
– В каких же домах живут актрисы?
– Актрисы? – удивленный взгляд с выражением «это знает каждый». – В особняках, конечно!
– А это чем тебе не особняк?
– Какой же это особняк. Это так, домик! – пренебрежительно машет ручкой. – Ой, киса! Кис-кис-кис…
Кот как будто закатывает глаза, брезгливо изгибает хвост и удаляется в сад через приоткрытую калитку.
– Более символичного действа, пожалуй, придумать невозможно, – тараторит журналистка, проникновенно глядя в камеру, и ветер ставит ей рожки, поднимает короткие пряди на темени. – Прямо сейчас за моей спиной проходит мероприятие, посвященное прощанию с неродившимися детьми. Это уникальный в своем роде проект, созданный Анной Костомаровой, простой домохозяйкой из подмосковного Серпухова. Участники, а точнее, участницы события – несостоявшиеся мамы, потерявшие своих малышей до или сразу после родов.
Камера медленно движется вдоль столов, у которых копошится несколько женщин. Запыхавшийся голос за кадром поясняет:
– Мы видим, как участницы при помощи маркеров разрисовывают воздушные шары. Зрелище могло бы показаться праздничным, если бы не печальная тематика мероприятия. На шариках женщины изображают своих нерожденных детей: кто-то рисует плод в утробе, кто-то новорожденного младенца или даже ребенка постарше – таким, каким мама представляла своего малыша, вынашивая его. На некоторых шарах есть подписи – это имена, давно придуманные, но так никогда не данные своим детям безутешными родителями.
