Парк Мечникова – уютный островок вечности.
Здесь всё сделано на века: толстые чугунные решётки, мощенные камнем дорожки, монументальные деревянные скамьи, которые вшестером не поднять. Неповоротливые урны похожи на мортиры. Сквозь щели между камнями пробивается трава, но сами камни вросли в землю намертво.
Дорожки сходятся в центре парка. Маленькая площадка, деревянная сцена в человеческий рост.
Я слышу музыку и замедляю шаг.
На помосте, свесив ноги, сидят двое, в странных костюмах, похожих на разноцветные пижамы. Оба – бородатые. Один, плотный, с короткой густой бородой, мясистыми ладонями обрабатывает обвязанный верёвками барабан, зажатый между коленей. Другой, стройный, с жиденькой бородёнкой, играет на струнном инструменте с маленькой круглой декой и очень длинным грифом.
Будто какой-то копытный зверь не очень быстро бежит, при этом громко разматывает проволоку. Вот такая музыка.
Вокруг потихоньку скапливается народ. Группа пацанов в кожаных куртках поверх спортивных костюмов смотрит на музыкантов с благоговейным молчанием. Лишь один, самый младший, с зелёным шарфом – наверняка намотанным на его шею заботливой бабушкой – время от времени говорит: «Во дают» и тут же оглядывается на остальных, ожидая согласия.
Круглоголовый толстяк в синей пятнистой униформе проходит мимо, бросает мрачный взгляд, что-то бурчит.
Немолодая грузная мамаша подводит поближе к сцене не по погоде укутанного ребёнка – ходячий комочек тряпья с глазами. Старуха с суровым лицом бормочет: «Сектанты какие-то, что ли… Развелось-то их», но никуда не уходит.
Позади старухи стоит Федя Кашпировский. Меня не замечает: внимательно смотрит из-под густых белёсых бровей на музыкантов, точнее, на их руки. То на одну, то на другую пару стремительных рук. Будто надеется увидеть ноты, которые выстреливаются в воздух от соприкосновения пальцев со струнами и тугой барабанной кожей.
Я шарю взглядом под ногами у нездешнего дуэта в поисках шляпы, или раскрытого футляра или ещё чего-нибудь, куда, по замыслу музыкантов, слушатели должны кидать мелочь.
Ни футляра, ни шляпы. Ничего.
Получается, эти вроде бы русские парни в костюмах неясной этнической принадлежности играют для собственного удовольствия. Странно. Страннее, чем то, что они материализовались в центре Больнички, и, тем более чем то, что их до сих пор не побила местная молодёжь.
