Читать Один Христос. Два христианства - Франсуа Брюн

Мне довелось встретить отца Франсуа всего однажды. Произошло это в небольшом парижском кафе неподалеку от его дома и совсем рядом с небольшой русской церковью на улице Вавен.

Его соединение с Православной Церковью – событие, к которому он шел, по сути дела, всю жизнь, состоялось за несколько месяцев до кончины. Он был рукоположен по благословению Владыки Нестора, епископа Корсунского, на Пасху 2018 года, у себя на квартире: состояние здоровья не позволояло ему выйти из дома. Отпевали отца Франсуа («православного священника», как с гордостью повторял он не раз в последние дни) в церкви парижского пригорода Ванв, где он был похоронен на приходском кладбище.

Когда мы встретились, отец Франсуа уже передвигался с трудом: ему непросто было дойти до кафе без посторонней помощи. Но удивительно: запомнился он мне после нашей беседы и трапезы не ветхим старцем, а человеком огромного кругозора и знаний, отзывчивым, энергичным, живым, полным страстной и напряженной мысли. Человеком, не отрешенным от мира, а увлеченно и заинтересованно погруженным в его интересы и судьбы. И это стало тем более удивительным и неожиданным, что по книгам своим отец Франсуа представлялся мне человеком мистической одаренности, человеком, соприкасающимся мирам иным – ведь свидетельства мистиков и духовидцев нередко служат ему в его доводах и рассуждениях такими же полноценными доказательствами, как и солидные аргументы археологии, богословия и текстологической критики. Но беседуя с ним, я понял: этого деления реальности на мир этот и мир иной, мир действительный и мир призрачный, потусторонний, для него просто не существовало. То, что большинству из нас доводится переживать лишь во время Божественной литургии, когда ангелы и люди предстоят Богу вместе, бок о бок, для него было очевидной и повседневной реальностью: не то чтобы между двумя мирами не было для него границы – нет: просто не было для него никаких двух миров. Есть лишь один мир – мир, где умерших нет, где все мы, по слову поэта, подобны открытым друг для друга книгам.

Но вот еще один парадокс: книга, которую читатель держит в руках, может поначалу показаться ему посвященной богословской полемике – активной, страстной полемике с отжившими представлениями западного богословия, где Христос приносит Себя в жертву Отцу, требующему от него, словно древний Молох, этого чудовищного заклания. Этим представлениям отец Франсуа противопоставляет идеи греческих Отцов, где искупление предстает исцелением, где жертва Христова не приносится Отцу, а служит обожению всего мира, позволяя ему соединиться с телом Христовым – идеи, которые близки, как он убедительно доказывает, прозрениям современной науки, с которой автор обнаруживает основательное знакомство.