Говорят, что составить генеалогию крестьянского рода дальше четырех-пяти поколений – редкая удача. Мне повезло: изучая метрические книги двух церквей села Рождествено (Вознесения Господня и Рождества Пресвятой Богородицы), я раскопал историю своих предков по прямой мужской линии до седьмого колена.
Начну с сенсации. Конечно, всемирно-исторического значения она не имеет, это такая внутрифамильная сенсация. Ведь все живущие потомки моего деда Василия Филимоновича Воронина убеждены, что их малая родина – деревня Парушино. А у меня есть все основания полагать, что в Парушино Воронины появились только в начале XIX века, а корни были пущены здесь переселенцами из Даймища, деревни, где родилась моя бабушка по отцовской линии, то есть жена (вторая) Василия Филимоновича – Евдокия Алексеевна, урожденная Букашкина.
Итак, первыми парушинскими Ворониными стали Семен Карпович с семьей, а также вдова и дети его старшего брата Ефима Карповича. Вот этот Ефим и является самым старшим из известных на сегодняшний день моих прямых предков. О его отце Карпе, кроме имени, мы пока ничего не знаем. А вот о его матери, которую звали Параскева Степановна, доподлинно известно, что в 1821 году (это примерно время переезда Ворониных в Парушино) было ей 67 лет, и записана она в исповедной росписи, как и все прочие наши предки того времени, раскольницей, то есть староверкой.
Хотя, пожалуй, не стоит горячиться: староверы тоже бывают разные. И если все крестили детей и венчались в церкви, то официально считались обычными православными. Время от времени (а не минимум раз в год, как положено) исповедовались и причащались не только дети, но и взрослые. Конечно, не все.
Но если с крестинами и свадьбами все более-менее понятно, то с отбытием в мир иной какая-то странность. Очень мало записей в метрических книгах об отпевании Ворониных, и объяснить этот факт я не могу. Запишем в загадки, как говорил Шерлок Холмс.
Вообще в тех местах большинство староверов была так называемого федосеевского толка, о которых некоторые ученые пишут, что они, дескать, придерживались безбрачия. Но что-то наплодилось наших немало…
