Часть первая
В каждой избушке свои погремушки
Если работа следователя заключается прежде всего в том, чтобы много думать, то Геннадий Буров как раз находился в разгаре трудовых усилий. Сидя за служебным столом в позе прилежного ученика, оба локтя перед собой, он невидящим взглядом упирался в уродливые ржавые железяки за окном, – наследство, надо надеяться, временное, механического цеха, располагавшегося ещё недавно во дворе нового офиса районного следственного отдела.
Размышления его были прерваны стуком в дверь, через которую, не дожидаясь ответа, в пока ещё пустоватый кабинет проникла внешне миловидная, но суровая лицом девушка.
– Мне бы Бурова, – тихо произнесла она, пристально глядя на единственного хозяина кабинета, уже оторвавшего взгляд от окна и разворачивающегося в сторону двери.
– Он самый, госпожа Вохмина, чем могу… присаживайтесь, – сразу откликнулся из-за пустого стола молодой, неатлетического сложения мужчина, галантно выходя навстречу посетительнице.
На суровом лице девушки отразилось удивление.
– Как? Вы меня знаете?!
– Видите ли… мой долг – знать всех… и всё, что связано с тем или иным делом… Я видел вас несколько раз… издалека… Валерия… Вы – дочь Павла Сергеевича Рубцова, приёмная дочь…
В глазах у девушки вспыхнул сердитый огонёк.
– В таком случае вам, наверное, доложили, что я ненормальная, взбалмошная особа и «любительница ворошить старые могилы».
– Нет, об этом, представьте, мне не сообщали, – понизил голос Буров, показывая на стул.
Девушка присела, помолчала для виду и сразу же перешла в наступление:
– Мой отец невиновен!
Она, видимо, рассчитывала произнести эту фразу бесстрастно, как юридическое заключение, но ей не удалось скрыть дрожь в голосе. На Бурова смотрели серые глаза, полные отчаяния в ожидании хоть какого-нибудь знака одобрения, чтобы продолжить.
Он не стал отводить взгляд.
– Мой отец невиновен, – повторила девушка уже решительнее. – Однако его обвиняют в хищении и убийстве. Вы удивитесь, конечно, определению «обвиняют», когда его уже… нет на свете. Но я нарочно употребляю настоящее время, потому что подозрение продолжает висеть над ним и сегодня. А я не могу допустить, чтобы оскорбляли его память…
Девушка не говорила, а стреляла словами, глядя Бурову прямо в глаза и с тревогой пытаясь уловить реакцию буровских зрачков. Похоже, она давно готовилась к этому разговору и сегодня явилась к зав. аналитическим отделом в двойном качестве: как приёмная дочь обвиняемого и как будущий юрист. Семейная драма, закончившаяся смертью её отчима пять лет назад, и неодолимое желание разобраться в путаном деле привели Леру Вохмину-Рубцову на юрфак. И всё это время в голове занозой сидела мысль о той минуте, когда она сможет взять в руки запылённую папку с делом того, кого она звала отцом, чтобы наверняка обнаружить в нём массу ошибок и натяжек. Неточностей и нелепостей. А может, и подтасовок.
