1. Глава 1.1
В нашей с женой супружеской спальне я прямо сейчас трахаю другую женщину. На заботливо выбранных Альбиной шелковых (разумеется, шелковых, ведь она выросла с золотой ложкой во рту) простынях. На идеально упругом ортопедическом матрасе, который тоже выбирала она. На гигантской кровати, где большую часть нашего брака она спала в одиночестве.
Обнаженная, разгоряченная сексом женщина подо мной стонет — громко и протяжно, сильнее прогибается в спине, с неподдельным энтузиазмом подставляется под мои толчки, отставив руку пытается найти мою для опоры и контакта, но мне все равно.
Я отсчитываю минуты до возвращения жены.
Томные низкие вздохи и стоны, наполняющие комнату, гаснут бесследно, не достигая моего сознания ни на миг. Мне представляется лицо жены: обманчиво невинное, прекрасное как у фарфоровой куклы.
Как наяву я вижу раненное, полное неверия и ужаса выражение всегда чуть влажных зеленых глаз, сбегающие по румяным щекам дорожки слез, раскрывшийся в немом протесте пухлый рот, нервно заломленные руки, быстро вздымающуюся упругую грудь. Ее шок. Непонимание. Боль.
Я ненавижу ее. Все, чего я хочу, — наконец-то увидеть, как Альбину Панфилову — мою дорогую женушку — корежит от душевной боли, хотя бы вполовину равной той, что однажды она причинила мне.
Я ненавижу ее.
Не-на-ви-жу.
— О-о да, да-а. — Женщина (Наташа, ее зовут Наташа) переходит на задушенный шепот и следом на крик: — Ма-а-а-рк!
Наверное, я должен чувствовать себя польщенным.
Наверное, ее хриплый, сочащийся патокой соблазна голос должен отзываться в моем теле волнами выбивающего пробки возбуждения. Ведь я наконец-то занимаюсь сексом с женщиной, к которой не испытываю всепоглощающей, сжирающей внутренности ненависти. Но мне все равно.
Мое тело возбуждено. Но это всего лишь физиология. Я ничего не чувствую. Я жду. Сегодняшний вечер — мой билет на свободу.
Я не думал, что ненависть к Альбине окажется настолько разрушительной. Человек, которым я стал за последние полгода, — совсем не похож на прежнего Марка Горина.
Что ж, это не моя вина.
Женщина подо мной всхлипывает и напрягается, замирая на пике. В прихожей раздается оглушительно громкий щелчок открывшегося замка.
Я ускоряюсь. Мои движения теперь почти агрессивны и полны злости. Тела ударяются друг о друга с пошлыми шлепками.
