Горн
Черный камень, предназначенный для
создания одного из могильников погоста, очень неудобное сиденье,
поскольку холоден и тверд. Понял я эту глубокую истину спустя
минуту которую потратил на пристальное рассматривание
последнего сообщения Кассиди. Да и то лишь, когда вдруг, ощутив
недостаток воздуха, шумно выдохнул.
− Ладно, хватит гипнотизировать
буквы. Лена этот квест мгновенно не закроет. В любом случае,
Резцов, поздравляю. Похоже твое состояние сейчас и называется
«взять на себя ответственность». Ну что? Давай, впадай как обычно в
панику. Нет?...
Я прислушался к себе и не
почувствовал внутренних терзаний. Была лишь спокойная уверенность
что все сделал правильно.
Строчить сообщения подруге не имеет
смысла. Все что нужно сказал, а отвлекать и чатить ей под руку
плохая идея. Нужно лишь ждать.
− А если все же не прав, решать
проблемы буду, когда появятся. Нечего их заранее придумывать.
Проговорил, и вновь прислушался к
ощущениям. Обычная паника в стиле «а вдруг сделал что-то не так»,
не появилась. Похоже, эта истина, которую я не раз слышал от
менеджеров, наконец прижилась и в моем сознании. Я медленно
выпрямился, сплел пальцы в замок и с хрустом поднял руки,
потягиваясь.
− Ладно, нужно отволочь лабрадорит
смотрителю кладбища. Да и по пути это – к тайной алтарной тропке
ближе.
Кассиди
Кассиди смотрела на треугольную плиту
алтаря укутанного слоем тумана, и внутри развязывались тугие узлы в
которые за последние полчаса казалось завязались все ее
виртуальные нервы. Жесткие, хлещущие требования Алексея преодолели
сомнения, и она выбрала:
«Активировать алтарь и
сообщить об этом лишь игрокам Подгорного»
Туман над плитой вспучился бугром, и
из его центра вынырнула рогатая голова демона, заключенная в
повернутую пентаграмму. Четыре глаза морды выпучились кровавыми
бельмами, пасть с торчащими по периметру иглами зубов распахнулось,
из провала глотки ударил гулкий стон. Голова обернулась вокруг оси,
словно ища нарушителя. Глаза полыхнули, и морда, разорвав
туман, поплыла к ней. Разинутая пасть начала разворачиваться
шестиугольником, как диафрагма старинного фотоаппарата. Ряды зубов
внутри вытянулись, искривились. А пасть открылась уже, так что
способна перекусить пополам, и ускорилась надвигаясь.
Лена почувствовала как прижимает
ладони ко рту в ужасе, но жуткая пасть продолжила
вращаться, зубы «поплыли» и вся морда начала закручиваться,
превращаясь в черный водоворот. Наконец «печать» лопнула, немного
не достав до ее лица, рассыпавшись тысячами гадостно дергающихся
ошметков, похожих на вареную плоть.
