Столетия ложатся степенно колодами. Столетий колоды годы инкрустируют, чтоб тасовать годы векам – китайскими картами. – «Ни один продавец идолов не поклоняется богам, он знает, из чего они сделаны.» – Как же столетьям склоняться – перед столетьями? – они знают, из чего они слиты: не даром по мастям подбираются стили лет. «Третий император династии Да-Мин, Юн-Ло, прошол здесь, отправляясь на войну с монголами приверженцами династии Юан, изгнанными из Китая его отцом Хун-Ву, – она высечена на глыбах белого мрамора: Юн-Ло оправдал-ли годы свои сей надписью, ибо больше ничего от него не осталось? – И там же в тринадцатый день второй лунм, в тысяча шестьсот девяносто шестом году, по европейскому летосчислению, прошол Император Конси, чтоб уморить голодом в Шамо и лошадей и солдат. Шамо значит тоже что Гоби: Шамо – есть Гоби, пустыня. И поелику на белой мраморной глыбе есть надпись, истории сохранено имя деревни – Суде-тоу. – В Судетоу ррдилась его мать, и ей не коверкали ног с восьми лет, как аристократам, ибо она была плебейка.
Столетья ложатся степенно, – колодами; – какая гадалка с Коломны в Санкт-Питер-Бурге кидает картами так, что история повторяется, – что столетий колоды – годы повторяют раз, и два?! – Две тысячи лет назад, за два столетья до европейской эры, император Ши-Хоан-Ти, династии Цин, отгородил Империю Середины от мира – Великой Китайской стеной, иа тысячу ли, – Ши-Хоан-Ти, коий сверг все чины и регалии, всех князей, нанеся сим „смертельный удар феодализму“ и став – богдыханом, как царь Петр в династии Романовых, „прорубил окно“ и стал: Императором, лишь, – не успев состариться до Богдыхана.
Первый Петр в династии Романовых и первый император Российской Равнины, Петр Алексеевич сын-Романов, однажды, в парадизе своем Санкт-Питер-Бурхе, пропьянствовав день у сенатора Шафырова в „замке“ на Кайвусари-Фомином острову, направлялся в ботике по реке Неве на Перузину-остров, в трактир Австерию, дабы допьянствовать ночь. Ладожские льды к сему времени прошли, навигация открылась и император узрел непорядок: не смотря на тихий простор реки, на белесую ночь и на белесые звезды в небе, баканы на реке-Неве не были зажжены и на Васильевой острову не горел маяк. Петр сидел у кормы, пьяно молчал и пьяно воскрикнул, наполняясь злобой и буем:
