Срочная депеша от короля Варры
согревала грудь Коргана — под рубашкой и дублетом, двумя слоями
доспехов и толстой коркой грязи поверх всего. Перед отправкой
послание хорошенечко заколдовали — и только это позволяло теплиться
надежде в сердце гонца: если очень повезет, письмо сохранится не
только от чужих глаз или довременного прочтения, но и от всяческих
сопровождающих перевозку опасных происшествий.
Весьма неожиданных для человеческого
рыцаря.
Мёртвая сколопендра напоследок
моргнула, клинок, застрявший между глаз, дрогнул. Корган вздохнул,
упёрся латным сапогом, выдернул меч из хитинового черепа и
отпрыгнул: первая, самая длинная пара лапок потянулась к нему
жадным конвульсивным движением. Потом он на всякий случай отсёк
твари голову. Мало ли... Шесть глаз злобно посмотрели на человека с
отрубленной головы и наконец помутнели. Словно отзываясь на это,
окончательно потемнело небо, еле видное в промежутках меж
деревьями. Не приведи старые боги, припрётся ещё кто ночью
поглазеть на человеческого рыцаря! Не то чтобы Корган был против
чужого любопытства, но все эти рассматривания вкупе с нежеланными
обниманиями и покусываниями неимоверно затрудняли его перемещение
через пограничный лес, разделяющий мир смертных и
альвов.
Последняя зверюга оказалась не просто
злобной, а по-настоящему одержимой желанием его сожрать. Следила,
перепрыгивая с ветки на ветку, давно, но не убивать же за это!
Потом обрушилась в самый неподходящий момент перехода через бурную
холодную речку и протащила благородного рыцаря по хлябям и лужам,
глиняному ложу ручья и охапкам прелой листвы, буеракам и косогорам,
приложив всеми частями тела, которые теперь отчаянно болели.
Снаряжение выпрямить и очистить будет стоить немалых трудов... А
может, и нет, если доспехи и кольчуга Коргану не понадобятся в
дальнейшем.
Рыцарь полюбовался на лезвие, ставшее
из серебристого чёрно-изумрудным, поймал на него лучик показавшейся
луны, тоже отсвечивающей магической зеленью. Хотел было обтереть
Язык о свой плащ, растянул подол... Плащ превратился в столь рваную
и грязную тряпку, что ей даже пол вымыть было бы стыдно. Корган
огляделся в желании найти хоть что-то подходящее, но траву
истоптала сколопендра, уходить дальше в подозрительно глазастую
темень не хотелось, а неприветливая земля даже пахла как-то
странно: не как у людей — горькой тяжестью, а скорее сладостной
печалью. Сунешь в нее добрый клинок — а вытащишь одну
ржу.
