Читать Великий Инквизитор и поколение Z. Утёк III. Проверь свой IQ - Раф Гази

В ожидании конца света трудно занять себя чем-то полезным. Можно, конечно, например, провести акт, тот самый, который ведет иногда к продолжению рода. Хотя перед концом света, если честно, продолжать свой род – занятие совершенно бессмысленное и бесполезное.

Зато приятное.

Я даже поднялся с жесткой кушетки и стал пристально вглядываться в полумрак комнаты, надеясь в золотисто-желтом свете ядовитой луны увидеть отблеск звездной Венеры. Увы. Никаких соблазнительных силуэтов наподобие плодовитой Сикстинской мадонны, ни с ребенком на руках, ни без, я не заметил. Более того, я вообще никаких силуэтов не заметил. То есть, в комнате я находился один.

Из чего следовал неопровержимый вывод: задуманное совершить не удастся. Оставалось лишь через распахнутую форточку глазеть на луну, похожую на обглоданный алкашами сыр.

А что еще делать в ожидании конца света?..

Стоп!

Кажется, настало время признаться: никакого конца света на самом деле я не ожидал. Зачем же тогда написал об этом? Сейчас поясню.

Доподлинно известно, что современный читатель может осилить только три первых предложения любого художественного произведения. Да и то не всегда. А лишь в том случае, когда самое первое из них чем-то зацепит, удивит, поразит…

Вот почему я так необычно начал свой выдающийся роман: "Перед концом света трудно занять себя чем-то полезным". Тот, кто это прочтет, одолеет и весь первый абзац, то есть, все три предложения, заключенные в нем.

И этим мое авторское самолюбие будет полностью удовлетворено!

Ибо более трех предложений в книжках читают одни идиоты, а больше одного абзаца пишут одни графоманы. Если вы читаете эти строки, значит, вы идиот. С чем я вас и поздравляю! И себя, разумеется, тоже. Надеюсь, вы простили мне эту вынужденную ложь. Тем более, что в ней я сам чистосердечно признался. Зато в награду за терпение и верность (согласитесь, верность – это и есть идиотизм), я торжественно клянусь, что впредь буду вешать (извините, вещать) вам одни абсолютные истины.

В подтверждении чего заверяю, что факт любования мною обглоданной луны, и то обстоятельство, что луна в ту безысходную ночь действительно выглядела, как обглоданная, – чистейшая правда.

Правда, впрочем, и то, что в конце «Пролога» неполная, ущербная луна почти полностью скрылась за черным гребнем ночного уснувшего леса.