– Нет, ты согласен, что самое прекрасное создание на Земле – это женщина? – спросила меня девушка, сидевшая у гардероба в короткой норковой шубке.
– Не знаю, – пожал я плечами. – Может, это и так, но в мире есть много чего прекрасного. Например, бабочки.
– Бабочки? Бабочки – ерунда. Бабочками любуются только недозревшие юнцы и перезревшие импотенты. Ну скажи, разве может бабочка сравниться с этим… – и моя собеседница обнажила свою белую, тугую грудь.
После такого убийственного аргумента я мысленно согласился, что бабочки – это, конечно, прекрасно, но женщина…
Я не успел доразвить эту мысль вслух, белоснежная грудь моей собеседницы исчезла в недрах норковой шубки также неожиданно как и появилась.
Появление, а затем исчезновение нежного белого бугорка тут же приостановило пораженческий ход моих мыслей, и я, в надежде на продолжение эротического сеанса, опять возразил:
– Не знаю, может, женщина и самое прекрасное существо на Земле, но все ли это понимают? Вот в чем вопрос, – по-шекспировски ловко закончил я свою философскую речь.
– A-а, понравилось, – догадливо помахала она пальчиком, – еще посмотреть хочешь.
– Ну, как тебе сказать… Не отказался бы.
– Вот и ответ на мой вопрос. Нравиться может только прекрасное.
И после того, как я милостиво согласился с ее теорией о прекрасном, она тоже милостиво уступила:
– Смотри, – и распахнула шубу.
Да, посмотреть было на что. Под шубой одежды не было, кроме кружевного французского белья. Мои руки независимо от меня и моего сознания потянулись к тому самому прекрасному, но уперлись в шубку, а не… В общем, мне сказали:
– Смотреть смотри. А если хочешь лапать, то гони монету, Столбик.
Столбик – это я.
То есть мое прозвище. Так меня стали звать все после того, как я устроился работать в гардероб этого ночного клуба. А моя прекрасная собеседница – одна из проституток, которые дежурят здесь у гардероба по вечерам, дожидаясь своей очереди на вызов. Мы были с ней в приятельских отношениях и любили поболтать, пофилософствовать на разные темы.
