Моей любимой Арьяне
Привокзальная площадь. Не помню, какого городка. Садясь в электричку – я не выбирал, куда ехать. Подальше бы от университетских аудиторий с занудами-профессорами. От мамы с папой, которые давили меня своей опекой. От накаченных пивом и предрассудками дебилов-сверстников…
И вот, как потерянный, я брожу в толпе.
Киоск с беляшами. Павильон «1000 мелочей для ремонта». Всюду – багровые от студеного воздуха физиономии. Под ногами – жидкая грязь, замешенная на тающем снеге. Конец февраля. Мой самый нелюбимый отрезок года. Люди о чем-то говорят, что-то покупают. К билетной кассе – выстроилась длинная очередь. А мне хочется одного: умереть.
В девятнадцать лет – предостаточно причин ненавидеть жизнь. Сколько раз я тешил себя суицидальными мечтами?.. О том, что глотаю яд. Вспарываю вены ножом. Мое горло – хрустит в затянувшейся удавке. Впрочем, я так никогда и не сделал попытки воплотить фантазии в реальность: кишка оказывалась тонка.
Лицемерное общество навязало нам: все самоубийцы – безвольные трусы. По правде – это не так. Всегда в человеке теплится мелочное желание продлить свои деньки. И надо обладать упорством титана, чтобы себя переломить – преодолеть естественное отвращение к смерти.
Я остановился под вывеской рыбного магазина. Крыса-тоска так и глодала мне сердце… Всё оборвалось внезапно. Я поскользнулся. Грохнулся на асфальт. А из-за угла магазина – вырулило авто. Толпа многоголосо ахнула. Не то чтоб машина летела на дикой скорости – это я в неудачном месте распластался. Колесо проехалось по моей голове.
Визг тормозов. Непонятный треск. Должно быть – раскололся мой череп. Лишь на миг я почувствовал боль. И тут же – густая завеса тьмы…
* * *
Тьма рассеялась.
Я увидел: зеленые обои в горошек. Сквозь красноту занавески – просвечивает яркое солнце. На подоконнике – цветет кактус. Я лежу под одеялом – проваливаюсь в мягкость перины.
Непохоже, что я в больничной палате. Да и странно было бы туда попасть, если тебе в кровавое месиво размозжило башку: покойнику – дорога прямехонько в морг. Догадка, что я в загробных пределах, – родилась как-то легко и сразу. Просто не осталось других вариантов. При жизни я был убежденный материалист. Но теперь приходилось признать: спириты, демонологи и иже с ними хотя бы отчасти оказались правы.
