Всем приходилось ходить в школу. И не каждый может похвастаться своим желанием бежать туда с удовольствием. Но вот как только по расписанию была физ-ра, ни кому и в голову не приходило прогулять этот день. Геннадий Александрович – физрук наш был то что надо. По вечерам он проводил тренировки по баскетболу, девятого мая водил на городские соревнования по бегу. Зимой, по сосняку за парком, физ-ра проходила на лыжах. Отправит на старте несколько кругов бежать, а сам на перерез на лыжах пробежит, встанет за сосной и смотрит кто халявит. И пофиг было нам всем, что на улице тридцатка мороза. Бежишь, а сам ног не чувствуешь, они уже давно замерзли и такое ощущение, что и отпали там же в сосняке. Сопли текут, а ты их шмыгаешь носом, так как пальцы рук остались там же где и ноги. Внутри тебе жарко, а конечности потеряны. И каждый раз, не смотря ни на что бежишь сломя голову на урок физ-ры, как только прозвенит звонок. А на летних и зимних каникулах походы, о которых остались воспоминания на всю жизнь. Уже давно все мы закончили школу, стали акулами в своих трудовых днях, а наш Геннадий Александрович стал директором школы.
Вот и сейчас, за столом сидел директор школы – Геннадий Александрович -сорокапятилетний мужчина, невысокого роста, плотного телосложения, для друзей ГенСаныч, Гена. Он был в строгом костюме, а из под стола виднелись его ноги, на которых были одеты шерстяные вязанные носки, а по верх носок кеды, которые в зимнее время менялись на лыжные ботинки. Просматривая школьный журнал успеваемости, Гена бормотал, что-то себе под нос, каждый раз когда выписывал фамилии учеников. И по его бормотанию было понятно, что это не лучшие ученики школы. Услышав аккуратный стук в дверь, Гена продолжал просматривать журнал. Дверь распахнулась и в кабинет плавно вошла сначала пышная грудь, а затем и сама обладательница столь прекрасного состояния, Атуча. На самом деле ее звали Олеся, она работала секретарем в школе, а кликуха у нее такая появилась, толи благодаря ее груди пятого размера, то ли то, что у нее была фамилия Атучина.
– Геннадий Александрович – поправляя очки на переносице – пришли родители Иванова.
Гена, оторвав взгляд от журнала, кивнул головой.
– Пусть заходят – со всей строгостью в голосе сказал Гена.
В кабинет, еле шевелясь, пригибаясь и сгорая от стыда, вошли родители Иванова.
