– Был у дочки в гостях, на Черном море, и ночью она потянула меня на пляж, – сказал Стефан Риндер, отведя взгляд от экрана внешнего обзора. Его широкое, с выступающими скулами и массивным носом лицо походило на маску. – Представляешь, темнота, безлуние… Только звезды, вот такие, натурально. – Он потряс поднятой рукой, сжатой в кулак, и повел подбородком на экран. – Не то что здесь, гораздо крупней. Прямо какие-то сочные! И вот сидим мы на песке, поцеживаем сладкий белый мускат, и я думаю: а ведь это же здорово – ходить ночью к морю… и днем ходить… и в горы забираться… И вообще… Да-а… – Он замолчал и, откинувшись на спинку кресла, скрестил руки на груди.
Голубоглазый плечистый бортинженер Лаэрт Палмквист тоже молчал, пощипывая курчавую рыжую бородку. О прелестях такой жизни он уже слышал незадолго до вылета, когда сидел с командиром за бутылкой очень хорошего и весьма крепкого напитка. И если Риндер вновь заговорил об этих прелестях, то, видимо, всерьез намеревался распрощаться со своим командирским креслом. Такое решение не стало бы неожиданностью – Риндер много лет добросовестно трудился на корпорацию и уже мог позволить себе отдыхать всю оставшуюся жизнь. Палмквисту не хотелось бы расставаться с ним – за тысячи часов, проведенных вместе на борту балкера, они сработались и привыкли друг к другу. Однако он понимал, что тут ничего нельзя поделать. Риндер был вдвое старше Палмквиста, и бортинженеру предстояло совершать полеты из Солнечной системы до иных звезд и обратно уже с новым командиром.
Если, конечно, он не сменит место работы.
Но такого намерения у Палмквиста не было. Вряд ли для него найдется что-нибудь лучше этой мощной корпорации, издавна носившей имя одного из ее основателей Ричарда Тиссера. Корпорация Тиссера занималась добычей и переработкой полезных ископаемых на десятках планет Нового Союза и обеспечивала своим сотрудникам очень приличное качество жизни. Располагалась она на терраформированном Марсе, от которого и отправился в очередной рейс грузовоз с регистрационным номером КТ009. Риндер и Палмквист называли свой корабль по-иному: «Ворчун» – из-за характерных звуков, которыми отвечал его корпус на включение темпорального двигателя.
