Читать СТОЛлетие - Владимир Афанасьев

Повесть получилась короткой, зато без лишней патетики. Будем считать, что это концентрированная форма письма. А всяк волен добавить своей фантазии по вкусу.

* * *

С вами, наверное, никогда не разговаривала мебель. Поэтому уверен – я буду первым. Да-да, я стол. Мне 100 лет. Я сделан из дуба. Сделан хорошо, добротно, на века. Да только век мой подошёл к концу, и завтра, если верить услышанному разговору, меня вывезут на дачу, где, скорей всего, пойду на дрова. А коль так, у меня ещё есть время рассказать вам немного о себе.

Сразу хотел бы извиниться, если время, место, имена, звания не совпадут. В этом не силён, потому что я стол, а не историк. Что с меня взять, с деревянного-то?

Мне за столетие часто приходилось слышать, как люди жалуются, что рождаются в муках. Х-мммммм. А позвольте спросить: хоть один из вас, люди, задумывался, в каких муках рождается деревянная мебель? А давайте-ка я вам о себе расскажу. Как я рождался.

По личному заказу директора Сибирско-Азиатского банка Афанасьева, отправилась на поиски моего прародителя, векового дуба, бригада дровосеков-лесорубов. Искали они не один день, оставив десятки насечек на тех деревьях, что под заказ не подошли, и коих судьба уберегла… пока.

Они нашли то, что искали. Мой прародитель был высок и статен. Выдержал он за свой век и ветра, и морозы, и удары молний. Не было на нём ни порчи, ни вредителей.

Долго они прицеливались, замеряли, готовили клинья. И началась… казнь! Ни за зло, ни за грех, а лишь по прихоти. И впились в тело дубовое зубья пилы, и начали вгрызаться, перерезая «артерию за артерией», «позвоночник» и «аорту». Если бы вы только знали, какая это боль, когда пилою по живому. И вздрогнул мой прародитель, и заскрипел, застонал, прося пощады у палачей. А когда он падал, пытался ветками-руками удержаться за друзей-товарищей из дубравы. А те лишь в страхе отворачивались, боясь такой же участи. И ударившись оземь так, что внутри лопнула плоть, он прижался к Матушке-Земле, рыдая и прося защиты. Но и та безмолвствовала перед «варварами». А потом прокуренные дровосеки с топорами, забравшись на смертельно раненое «тело», с шутками и матами срубили ветки. После этого ещё с живого, без всякого наркоза содрали кору-шкуру. По итогу его разрезали на части и на обозах повезли в столярку, продолжив там экзекуцию.