– Дорогой, наведи порядок у себя в комнате, ради Бога! – раздаётся из кухни голос мамы. На фоне у неё играет «Starman» Дэвида Боуи, так что её слова я слышу между строк «Let the children lose it» и «Let the children use it».
– Мам, может, в этот раз послушаем мнение Стардаста и я приберусь как-нибудь потом? – пытаюсь я отвертеться, но понимаю, что это бесполезно. Уж очень серьёзный голос у неё был, наверное, что-то случилось.
И так оно и оказывается.
– Милый, не надо этого. Сегодня мне не до того, – музыка затихает и в коридоре слышатся шаги мамы. Я торопливо стаскиваю джинсы и футболку со стула и запихиваю в шкаф. Едва успеваю, как заходит мама.
Она выглядит очень уставшей, хоть сейчас только утро. Тёмные волосы не расчёсаны, ещё в пижаме, а под зелёными глазами тени. Что могло случиться?
– Макс, мой горячо любимый сын, – официально начинает она и мне становится страшновато. Моя мама работает преподавателем литературы в университете, поэтому у неё часто проскакивают такие обороты. Ах, точно, может, что-то в университете случилось?
– Да, мам? – я стараюсь сделать по максимуму виноватый вид, чтобы сбить её с толку. Обычно это помогает, но не сейчас. Она какая-то.. Взволнованная и злая? Не могу понять.
– К нам завтра приезжают гости и мне будет весьма неловко, если они увидят комнату моего тринадцатилетнего сына в таком свинском состоянии, – мама смотрит мне прямо в глаза. Я не выдерживаю её взгляда и начинаю изучать свои пальцы. – Смекаешь, дорогой мой?
Я невольно улыбаюсь, мама, судя по её голосу, тоже.
– Подними голову, не хочу разговаривать с твоими волосами, – я снова встречаюсь с ней взглядом.
– Мам, а что это за гости? – я пресекаю её попытки подойти к шкафу и тогда мама идёт к окну. Оох, там же разобранная модель космического корабля, которую я на днях стащил у отца! Я успеваю увести маму от окна и тогда она подходит ко столу. Там тоже куча всего, но нет вещей, которые бы сразу возмутили её.
– Тётя Джессика и её муж Джи-Пять-Джей, с Эйч-19-Пи-67, – вздыхает мама, беря в руки одну из моих тетрадей. – Моя родная сестра, с которой мы уже не виделись лет двадцать.
Если бы я был впечатлительным, я сейчас бы медленно осел на пол, но мне уже тринадцать и на многие вещи всё равно. Почти всё равно.
– Двадцать лет? Это многовато, – я стараюсь произнести это невозмутимо. – А бабушка с..
