Читать Переходный период. Петроград – Виипури, ноябрь 1921 - Сонич Матик

11 апреля 1913 года

Здравствуй, милый мой дружочек, Жаннет!

Ну ты и дура, что не пошла с Ростиславом после спектакля! Мы замечательно провели время. Девочки визжали от восторга. Ростислав познакомил нас с милейшими дядечками. Павел Павлович и Аксель Христианович за кошель не держатся. Шампанское рекой! Фрукты, шоколад. Мне кажется, я сладкого больше никогда есть не буду теперь. Сегодня мой лучший друг вотерклозет.

Вернешься к тетке, напиши, как прошел твой французский уикенд.

Целую, обнимаю, твоя Марта

1 октября 1913 года

Здравствуй, милый мой дружочек, Жаннет!

Не надо плакать. Не надо убиваться. Я тебе сразу говорила, что твой Этьен напыщенный индюк. И не в какие Провансы он тебя не повезет. Поди, у него там жена французская толстуха и мал-мала-меньше рядок гортанящих петушков.

Вечером будет Ростислав. Поедем после выступления с нами на Лиговку – развеешься. Мы тебе там такого покровителя найдем, враз примой станешь и в Париж свой поедешь.

Не грусти!

Обнимаю, твоя Марта

23 марта 1914 года

Здравствуй, Жанна!

Что это было, рыбонька моя? Ты зачем выкрутасы такие на репетиции устраиваешь? После этого, думаешь, царский устроит тебе протекцию? Он теперь тебя только в массу поставит, помяни мое слово! И то, если скандалов больше не повториться.

Сказано «бери» – надо брать. Сказано «давай» – надо дать. А иначе у нас никак. Уж вроде не девочка, должна бы понимать.

С наилучшими пожеланиями, Марта

По запотевшему стеклу сбегали капельки. Они не давали разглядеть проползающие за окном огоньки редких домов, едва различимые в густых осенних сумерках. У Оли заслезились глаза, то ли от напряженного разглядывания темных силуэтов за окном, то ли…

«Сырость! Какая сырость! Все псиной пахнет!»

Оленька попыталась пригладить мех на рукаве пальто, но в машине было тесно и дотянуться не получилось. Ее худенькое плечико сдавливала голова молодого спящего мужчины в очках. Точнее, голова на кочках и поворотах ежеминутно скатывалась, а Оленька, поджав губки, возвращала ее на место. При этом каждый раз она нервно дёргалась к отвороту на рукаве, который так вульгарно топорщился!

«Боже! Какой же он угловатый! С ним даже сидеть неудобно!» – она снова раздраженно прижала голову Андрея к дивану и обратилась к водителю: